– Послушай, дорогая, ты не знаешь, почему у тетеньки в желтом платье такая толстая попа?
Тетенька при этих словах, конечно, подпрыгивала, как огромный золотистый мяч, и начинала нервно озираться по сторонам. Тогда я отвечала Светке в микрофон ехидным голосом Марьи Степановны:
– Ня знай, милая! Вона там киосочек стоит, где пончики продают. Вот она там все пончики съела и сразу растолстела!
При моем заявлении прохожие начинали хихикать, а тетка рысью срывалась с места, чтобы поскорее сбежать.
– Ах, что ты говоришь, моя дорогая! – пронзительно пищала Светка. – Все она съесть не могла, их там тысяча!
– Ну, можа, и не все, – рявкала я в ответ. – Столько-то, ей, сердешной, трудно зараз слопать. Остальные, что не смогла, в сумке несет. Дома отдохнет маленечко и доест!
Тут мы замечали, что тетеньки вместе с сумкой, якобы набитой пончиками, уже и след простыл. Прохожие смеялись, смотрели на окна и пытались понять, откуда несутся голоса. Мы же тем временем избирали себе следующую жертву, и игра начиналось сначала. Так мы веселились уже где-то с полчаса, когда я увидела на другой стороне улицы Светкиного папу, только что сошедшего с «маршрутки» и собиравшегося переходить дорогу. Подружка, конечно, в этот момент никого не видела, кроме какого-то мальчишки, которому крупно не повезло: его велосипед сломался как раз под нашим окном, и он пытался его побыстрее починить. Но из этого ничего не получалось, потому что Светка, почти рыдая, нежно шептала ему в микрофон:
– Ах, милый мальчик! Мне так тебя жалко, я уже плачу! Брось свой велик, все равно не сделаешь. Это же знаменитая «Машина Би-Би-Си: шаг проехал, три неси…»
Я толкала подружку в бок, показывала пальцем на ее папу, который уже подошел близко к дому, остановился и с интересом слушал, подняв глаза к окнам. Но Светка не могла перестать: уж очень забавно злился внизу хозяин «Машины Би-Би-Си». Он крутил головой, шарил глазами по окнам, грозил в бессилии кулаками. В этот момент подружка почувствовала усталость и остановилась, чтобы перевести дух. Я еще раз показала ей пальцем на папу возле окон, она испуганно округлила глаза и… Вы думаете, бросилась бежать? Ничего подобного! Она была в ударе и спешить не хотела. Это я в панике оттаскивала колонку в глубь комнаты и пыталась выдернуть из гнезда шнур микрофона. Светка не дала мне испортить свой последний комментарий, который она отпустила велосипедисту на прощанье:
– Смотрите, какой славный малыш! Крякнулась его «Би-Би-Си», а он ее чинит, старается, пяткой упирается! Про него даже стихи есть:
Этот чистит валенки,
Моет сам калоши,
Он, хотя и маленький,
Но вполне хороший…
Тут мне удалось, наконец, разжать подружкины пальцы, которыми она прижимала штекер микрофона ко входу колонки. Если бы не это, она, пожалуй, долго бы еще завывала. И тогда быть нам разоблаченными и наказанными! Правда, Светка все еще продолжала что-то бормотать и размахивать руками, пока я за руку тащила ее к выходу из квартиры, открывала дверь, выталкивала на площадку и потом волокла вниз по лестнице. Только оказавшись на улице, моя подруженька очнулась, со страхом крикнула:
– Сейчас папа придет! – и быстренько побежала со мной за соседский гараж, чтобы надежно спрятаться там от уже выходящего из-за угла папочки. Добежав, она упала на кучу песка и жалобно сказала мне:
– Ир, ну посмотри! Вдруг он уже во дворе меня ищет?
