Только вот до сих пор мне было не понятно одно: как? Почему именно её я выбрал изо всех присутствующих в клубе? Хотя на эти вопросы был вполне очевиден лишь один ответ и его я ей высказал еще вчера. Меня захотел кто-то подставить. И смотря на то как она воровато оглядывается по сторонам подходя к бетонным порожкам, я пообещал себе, что буду долго пытать эту дрянь, но в конце-концов доберусь до истины. Но так я думал ровно до тех пор, пока она не вошла в кабинет. А потом…
А сейчас… Сжимая ее волосы на затылке в кулак и в нетерпении растягивая ремень, я думал только об одном… Как хочу почувствовать ее горячую, влажную плоть, сжимающуюся вокруг моего члена и трахать… трахать и кончать в ее рот до тех пор, пока не закончится сперма в яйцах.
— Боже, Ян?! — кисуня упирается ладонями мне в бедра, и поднимает глаза: твою мать, лучше бы она этого не делала.
Смотря в эти синение бездонные озера, я запросто могу утонуть в них, да и что отрицать очевидное тонул… прямо сейчас погружаясь все глубже и глубже в водоворот невинной похоти, которую так искусно смогла совместить в себе эта двуликая сучка.
Сцепил зубы, зло скривил рот.
— Значит днем бедная студентка, а ночью развратная проститутка? — прошипел сквозь зубы.
— Нет… Ян… вы… ты не так все понял, — пробормотала она, но в этот момент я уже справился с чертовым ремнем и вздыбленный в готовности член, практически сам выскочил из-под резинки боксеров, — мгмгм, — шумно сглотнула Синеглазка, — позволь …
— Не позволю больше, тебе запудрить мне мозги, — член болезненно скрутило судорогой от перевозбуждения, и я подцепив ее ладонь, переплел наши пальцы, провел ими по стволу чуть сжимая его.
— Ян, так нельзя, нас могут здесь увидеть, — нерешительно выдыхает девушка, обдавая горячим дыханием чувствительную вершину, находящуюся прямо возле ее приоткрытых розовых губ.
— Уже можно, — цежу сквозь зубы, сдерживаясь из последних сил, — ты заставляешь меня быть экстремалом и делать это, дрянная девчонка!
Сердце в груди колотится будто ненормальное, разгоняя адреналин по крови. Моя потребность в ней выходит за пределы. Я жду… выжидаю до последнего, не прерывая с ней зрительный контакт и когда желание выходит из-под контроля, направляю головку члена прямо к ее губам и упираюсь в них с нажимом.
— Открой рот, я тебе позволяю в полной мере показать свое умение, — рычу на Синеглазку, и та рвано выдыхает открывает свой сладкий рот.
Гребаный ад! Это слишком!
Я чувствую себя одержимым, когда с каждым миллиметром все глубже и глубже проникаю ей в рот и наслаждаюсь этим процессом: глядя на ее покрывшееся неровным румянцем кожу, на то как в глазах заплясали первые блики страха, а в уголках заблестели крохотные слезинки.
— Больно? — спрашиваю ее.
Но ее ответ я не могу услышать, ведь ее рот занят моим членом.
Губы растягиваются в одержимой ухмылкой.
— Дыши носом кисуня, и у тебя появится реальный шанс не задохнуться, — я вижу как ее глаза еще больше расширяются от недоумения и ужаса. Я это говорю ей намеренно, хочу наказать за то, что обманула меня вчера, знаю что возможно детские ясли, но это выше меня. Злость, ревность, отчаянное влечение к этой малышке, пугают меня.
Я проникаю в ее рот еще на миллиметр и наблюдаю за тем, как на ее шее натягиваются жилы.
Да, вот так… еще чуть-чуть и я чувствую, как головка упирается в заднюю стенку горла.
Резко выхожу, позволяя сделать Синеглазке вдох.
