– Ну, как майонез, понравился? Мать у нас в майонезном цехе работает, так что мы им обеспечены. Ешь, не стесняйся, – щедро угощал друга Николай.
Взяв с диванчика гитару, он ударил по струнам и запел поанглийски, лихо отбивая ритмы, аккомпанируя себе, и виртуозно исполняя соло при проигрыше. Ванька любил песни ливерпульской четверки, хотя слышал их редко, это еще более сблизило ребят.
– На, сыграни, – протянул ему гитару друг, подустав немного.
– Да не умею я, – с сожалением констатировал Иван.
– Хочешь, я тебя научу играть, в два счета. Вот, смотри. Это так просто, – и он показал, как надо отбивать ритмы.
Иван попробовал, вроде бы получается. Удивился. Обрадовался.
– Да ты у меня скоро на ритм-гитаре будешь бацать, а я соло вести, – воодушевился Николай, радуясь способностям друга, – еще бас-гитариста найдем, и ансамбль создадим, все девки наши будут.
– На работу надо устраиваться, – охладил его пыл Иван, возвращая инструмент владельцу, – без денег особо не разгуляешься.
– Это точно, – приуныл Николай, отставив гитару в сторону. – Куда вот только, знать бы.
– Пошли, моего отца навестим, если он дома, – Иван придумал, как им устроиться на работу. – Потом к дядьям моим сходим. У дяди Мити жена на релейном заводе в отделе кадров работает. Она еще до армии меня туда устраивала. Слесарем.
– Это другой коленкор. Ну, ты и голова, соображаешь! – восхитился Николай, вскакивая со стула. – Тогда не будем терять время. Мама, мы насчет работы сбегаем.
– Бегите-бегите, дай бог вам удачи.
Алатырь – городок маленький, автобусы ходят редко, к тому же они всегда переполнены народом, и многие ходят пешком, благо во все концы можно дойти за полчаса. Да еще бесплатно. В больших городах говорят: поехали, съездим по делу, или еще куда, а в Алатыре – побежали. Быстро, и ждать не надо.
И друзья побежали к Ванькиному отцу, на Сурско – Набережную улицу. Так она называлась потому, что располагалась на краю обрыва, ведущего в подгорье. С улицы далеко вокруг было видно, как внизу простирались улочки и переулки, дома, сады и огороды родного подгорья, спускающиеся почти к самой Суре, упираясь в рельсы железнодорожной ветки, ведущей от лесопилки до железнодорожного моста через реку.
Когда-то еще в далеком детстве, когда Ванька с другом Витькой гоняли машинки в траве перед домом, лазили по деревьям до самого вечера, и никак не хотели угомониться до тех пор, пока Ванькина бабушка насильно не уводила его домой, а Витькина тащила вверх по ступеням крыльца упирающегося внука и просила: – Витюленька, не надо упрямиться, надо домой идти, чай с конфетами пить, умываться, да спать ложиться.
Тогда это и произошло, оставив в детской памяти неизгладимый след.
Уже стемнело поздним летним вечером, и вдруг какие-то всполохи озарили подгорье справа от их дома, зарево высветило сады, крыши домов, окна, казалось, аж тучи на небе и те покраснели.
– Чево это такое, спаси хосподи нас от несчастий всяких, – всполошилась бабушка, первой увидевшая необычное явление природы. Все домочадцы, включая Ваньку с Витькой, высыпали во двор, тревожно вглядываясь в сторону зарева, недоуменно переглядывались, переговаривались вполголоса.
– Лесопилка горит, факт, – успокоил всех Ванькин дед. – Это далеко от нас, не дойдет, не бойтесь. Разгильдяйство везде, никакого порядка. Сталина на вас нет, тудыт твою растуды, ети вас в печенку, – напугал он всех напоследок, и ушел спать, чертыхаясь. Разошлись и все остальные соседи, но долго еще метались, бегали по черному небу и подгорью всполохи далекого пожара, не давая заснуть людям.
