«Ладно», – рассуждал он, выходя из столовой с благородной отрыжкой. – «Все равно сегодня день не удался. Начну с завтрашнего дня. Да и голова побаливает…»
Возвратившись домой, Павел Иванович довольно быстро разделся и поспешил на кухню. Сытно поужинав, он выпил две бутылки пива, похрустел чипсами. – Все равно ведь в последний раз, – рассуждал он вслух сам с собою. – Завтра брошу пить окончательно!
Вернувшись в комнату, он ласково погладил большие деревянные счеты, висевшие на стене рядом с диваном, как раритет, затем посмотрел на книжную полку и решительно приблизился к ней. – Прочту-ка я что-нибудь серьезное, из классиков, – деловито пробормотал он. Взгляд его упал на собрание сочинений Л. Н. Толстого и споткнулся об него, словно встретив препятствие. – Я уже читал Льва Толстого, – успокоил он было себя, но совесть все же не позволила отступиться от неосуществленного мероприятия и он быстро, словно боясь, выдернул увесистый том «Войны и Мира» из книжного ряда.
– Самое важное, вчитаться, усвоить первую главу, – диктовал он себе необходимое условие, но, прочтя несколько страниц, неожиданно для себя всхрапнул, откинувшись головой назад и, встрепенувшись, оставил свою затею. Взяв пульт, включил телевизор: на телеканале «Культура» за круглым столом дискутировали несколько академиков. Тщетно пытаясь вникнуть в суть спора, он тем не менее внимательно послушал их, от чего мысли его разбежались в разные стороны, и он выключил телевизор. Что же дальше у него по распорядку дня? Вспомнил!
– Через пять минут буду делать комплекс вечерней гимнастики, – с сознанием ответственности проговорил он и откинулся в кресле, размышляя о предстоящем мероприятии по укреплению здоровья. «Этот комплекс должен стать нормой каждого дня, я обязательно укреплю свои мышцы», – уже вяло промелькнуло в голове. – «Да, не забыть бы, надо купить гири», – это последнее обязательство окончательно утомило его, и Павел Иванович позволил себе малость передохнуть в кресле, однако, закрыв глаза, незаметно для самого себя заснул. Пробудился он лишь от стука тетки Матрены, загостившейся у приятельницы.
– Хорошо на улице, – проговорила она, внося с собою в комнату мороз и зябкость, отчего Павел Иванович слегка поежился. – Что, милок, никак ты спал? Говорила же тебе, нечего так рано подыматься с утра.
Павел Иванович всмотрелся сонным взглядом в будильник на журнальном столике. Стрелки показывали 21.00. Он всполошился и привстал в кресле. – Хочется что-нибудь поесть, – первое, что сказал Матрене ее великовозрастный племянник, в животе у него урчало.
– Сейчас приготовлю, – Матрена привычно пошла на кухню. – Жениться тебе надо, Павлуша. Детишками обзавестись. А то вдруг помру, что делать без меня-то будешь?
– Ты что это удумала, тетка Матрена? – испуганно встрепенулся племянник, проходя за ней следом. – Разве можно так рассуждать. Умру. А женитьба дело серьезное. Не созрел я еще для нее, – он отрешенно вздохнул и приготовился к ужину, усевшись за столом.
– Когда созреешь, никто не возьмет уже, – не без основания заметила Матрена, хлопоча у плиты. По кухне разнесся вкуснейший аромат любимого блюда Павла Ивановича.
– А ты у меня на что, тетка Матрена? С тобой, как у Христа за пазухой. Никакой жены не надо. Так что живи на радость племяннику. – Павел Иванович был весел и жизнерадостен. Он с аппетитом поедал любимую яичницу с колбасой, которую с таким мастерством сготовила ему тетка Матрена. – А жена что, бог с ней, с женой, – успокоенно вздохнул он и улыбнулся. – Авось женюсь когда-нибудь, куда спешить. Так ведь, тетечка Матрешечка моя?
