Осталась малость — наводнить мой детский садик детками. Причем надо сделать это как можно скорее, а то мое маленькое предприятие вылетит в трубу.
Садик небольшой — наша вместимость двадцать малышей. Искренне надеюсь, что мы очень быстро их наберем. Флаеры раскидывали в каждом подъезде нашего дома.
— Кристина, ты что тут застыла? Дети там с ума сходят… — выбегает мне навстречу Светлана.
Да уж, что-то я зависла над вывеской. Красивая, конечно, но все же не настолько, чтобы забыть про все остальное.
Спешу в садик.
Еще слишком рано — всего семь тридцать утра, а мы открываемся в восемь. Но подруги уже сгрузили сюда своих малышей. Мои, естественно, тоже в садике.
— Ма-а-ам… — бежит ко мне рыдающая Таня. — Я облила-а-ась…
Смотрю на свою дочурку и обалдеваю — ее серенькое платье насквозь мокрое, будто она нырнула в бассейн.
— Как ты умудрилась? — развожу руками.
— Меня Игнат у туалета облил… — рыдает она пуще прежнего.
Вот тебе на. Я отвлеклась на финальный осмотр помещения всего на жалких пять минут, максимум десять, а дети уже начудили.
— Кристин, извини, недоглядела, — выходит к нам наша новая нянечка, Вера.
Мамочка-одиночка из соседнего подъезда, которая тоже отчаялась искать работу.
— За ними нужен глаз да глаз, — качаю головой.
И вспоминаю, что сменку близняшкам я взять забыла! Балда гороховая…
Прошу Веру и Свету меня прикрыть, хватаю дочку и увожу наверх переодеваться. Благо недалеко — всего-то подняться на третий этаж.
А когда мы с Таней возвращаемся, меня ждет настоящий сюрприз, причем очень приятный.
Оказывается, за те несчастные десять минут, что нас не было, в садике появились первые гости — близняшки-мальчишки.
Моему счастью нет предела. Вот и первые живые деньги в наш садик! Ура…
— Это Артур, а это Тигран, — представляет их мне Светлана.
Парнишки совершенно необычные. Оба в модных джинсах, с синими футболками. А какие красивые! Огромные черные глазищи с длинными ресницами, пухлые щеки, маленькие очаровательные носики. Не дети — куклы с фарфоровой кожей, даром что мальчики.
Однако как следует восхититься ими мне не дает все та же Светлана.
Она подходит ко мне и громко шепчет на ухо:
— У них отец какой-то странный.
— В чем странность? — поворачиваюсь к ней.
Светлана пожимает плечами:
— Строжился тут на них целую минуту, чтобы нормально себя вели. Потом зачем-то сказал мне, что они любят проказничать и врать и что за ними надо особенно тщательно присматривать. Прикинь! Чувствую, в нашем садике появились дьяволята. Как будто нам Анжелиного Игната мало…
Пока Светка мне все это говорит, поворачиваюсь к ребятам и вижу, как вытягиваются их лица. Они явно не рады, что коллега поделилась со мной информацией об их скверных характерах. Они на глазах грустнеют, злятся. А ведь еще несколько секунд назад улыбались.
Отчего-то у меня екает сердце и становится очень жалко маленьких ребят.
Подхожу к ним, осторожно спрашиваю:
— Мне тут сказали, вы плохие мальчики? Как же так?
— Плохие, — дует губы один.
— Осень нехолосые… — вторит ему другой.
Замечаю, как они шмыгают носами. Уже чуть не плачут! Им явно не по себе. Похоже, стыдятся звания плохишей.
— Шкодить любите, да? — спрашиваю с хитрой улыбкой.
— Любим, — кивают оба.
И отчего-то делаются еще несчастнее.
Видно, парнишкам изрядно достается за проделки.
— А давайте поиграем, — предлагаю им.
При слове «поиграем» оба детских личика загораются любопытством.
