Я такой подруге только рада буду, и маме всё повеселее. Она ж одна там в горах своего статуса. Порой и поговорить не с кем. Да и терзала меня мысль в Славии насовсем остаться, уж больно мне здесь по душе. Пошлю вот Людмилу вместо себя.
А что: женихов мне уже предложили великое множество: выбирай – не хочу. С Эстебаном у меня всё равно единственное будущее – фавориткой стать. И то это только в Галлии красиво называлось. А здесь, в Славии говорили просто: полюбовница. И это еще самое приличное слово. А тут, авось, и выберу кого.
Да хоть бы и оборотня местного: они, как пронюхали, что я обращаться могу, так воодушевились! Еще бы – женщина, чужеземка, да еще и волк. Любая семья мне рада будет! Тем более, что с такой невестой, как я, можно и свой клан основать, князем стать. А жены князей, судя по тетке, живут сладко: дел они никаких не решают, а уважением и почетом пользуются. Да и прислуга у них на всё есть. Как сыр в масле Святослава катается, вон какие бока крутые накатала себе!
Хорошо еще князь настрого приказал, чтобы мне не докучали. В самом князе Волчеке какого-то особого ума я не заметила, хотя мужчина он твердый. Слушаются его здесь беспрекословно. И собой хорош – такой орлиный профиль хоть на монетах печатай. У Святославы Митриевны[1] губа не дура. Кстати, тетка мне в первый же день сказала:
- Уж не знаю, что обо мне сестрица мыслит, думаю, что обиду таит. Она, Милослава, памятливая. Да только я ни минуты не пожалела о том, что сделала. Один Митрий мне был мил, никто другой и сейчас не нужен. Ты ее увидишь… передай уж, чтобы простила. Может, смилостивится богиня и даст мне сына на старость лет. Матушке дала же…
- Когда я теперь увижу-то, - пробормотала я.
- Жизнь сложная. Может, и увидишь раньше, чем думаешь.
[1] В Славии отчество женщины дается по отцу ее семьи, и оттого меняется, когда она переходит в род мужа. До брака была Святослава Мстиславовна, а стала Святослава Митриевна
[1] В Славии отчество женщины дается по отцу ее семьи, и оттого меняется, когда она переходит в род мужа. До брака была Святослава Мстиславовна, а стала Святослава Митриевна
14. 14. Ночь Травника
Полнолуние я встретила в лесной вотчине Волчеков, и, клянусь, это было лучшее полнолуние в моей жизни. Волчица я хилая. Оборачиваюсь в одну ночь только, большего мне не дано. И то поразительно: в матери-то крови звериной всего четвертинка. Я должна была быть ни то ни сё: и не человек, и не оборотень. Крови почти до краешка, но переливаться не должно. А у меня переливалось.
Обычные оборотни, как мой отец, к примеру, перекидываются когда захотят. Я так не могу. Только в полнолуние с отцом и бегала, да и то – где там бегать-то, в горах? И леса там почитай, что нет, только немного деревьев на краю обрыва. В дальние заросли мне соваться запретили категорически – там и чужаки бывают, и дикие звери. И всей радости у меня было – вокруг замка круги наворачивать, будто я не оборотень, а лошадь на манеже.
Оборотню в полнолуние надо бегать. В зверином виде инстинкт продолжения рода не такой сильный. Конечно, у семейных выбор есть, дома со своей парой остаться или в лес выйти. Молодоженов в такие дни калачом не вытянешь. В клане лесных волков на «гон» вышли почти все. И женщин было всего трое, я четвертая.
- Кто тронет хоть краем лапы Викторию – я с того шкуру спущу и на заборе повешу, - предупредил Волчек. – Даже не приближаться! Всё, пошли!
