– Белый, – дрожащим голоском ответила Вилена.
– Вот и неси сюда, что побелей да поскромней. Живо. Я в крайне дурном настроении – даже убить могу.
Служанка птицей вылетела из покоя, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями.
Отец еще пожалеет о своем решении.
Все они еще пожалеют.
Решили избавиться от меня.
Ненавижу.
***
Белое платье Вилена принесла очень быстро – я даже не успела сжечь в печи свой военный кафтан, который раздраженно сорвала с себя и яростно покромсала ножом.
Облачившись в нежный белый шелк, расшитый серебристым бисером возле изголовья, я удовлетворенно кивнула – просто, строго и уныло, как и подобает для этого вечера.
Служанка с опаской прикоснулась гребнем к моим длинным прямым черным волосам, как вдруг снова испуганно застыла, огорошенная новым вопросом:
– Скажи-ка, когда воин умирает, какую прическу носит вдова?
– Никакую, – тихо ответила Вилена. – Волосы распускают и ходят простоволосыми сорок дней.
Я резко опрокинула на пол деревянную шкатулку с украшениями, и та с грохотом разбилась, изукрасив мраморный пол золотыми булавками, серебряными гребнями и заколками с драгоценными камнями.
Вилена, тихо всхлипывая, продолжила расчесывать мои смоляные волосы. Увидев прядь седых волос, она попыталась ее спрятать, но я схватила ее за руку и остановила.
– Оставь. Пусть все видят, чего мне стоила печать Могора.
– Да, цесаревна, – робко отозвалась Вилена, после чего принесла серебряный поднос с пудрой и румянами, который я в гневе отшвырнула, разбив хрупкие фарфоровые коробочки, украшенные искусной росписью.
– Нет! Никаких красок! Я же и так красива, правда? – зловеще спросила я.
Служанка вдруг упала на колени и испуганно разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
– Для чего ты сюда пришла? – грозно спросила я, нависнув над девушкой. – «Ведьма она, кровь на войне пьет, глаза у мертвецов ест, с воронами летает», – так обо мне говорят, но ты не поверила слухам, а зря. Так для чего ты здесь?
– Служить… вам.
– Так-то лучше, – уже спокойно ответила я. – Если действительно хочешь здесь работать, следуй одному правилу – служи только мне, иначе убью. И прекрати реветь. Ненавижу слезы.
Последние слова я уже произнесла с ледяным спокойствием, снова превратившись в холодную царевну, после чего подозвала служанку и прошептала ей на ухо:
– Скажи царю, что я чувствую слабость и спущусь позже.
Вилена кивнула, вытерла рукавом платья глаза и выпорхнула из комнаты.
Убедившись, что в отражении зеркала я выгляжу именно так – уставшей, слабой и уродливой, я спустилась в дворцовый сад и незамеченной добралась до лечебницы.
В погруженной во мрак палате горел одинокий светильник, освещая неподвижно лежащего на кровати пленника, с ног до головы замотанного в пропитанные кровью бинты.
Воняло гарью.
Надеюсь, короста уже сошла, а струпья зажили, и пленник все это время находился в беспамятстве – это спасло бы его от страшной боли, которую должна была причинить процедура удаления запекшейся кожи.
Задумавшись, я шагнула к больному и чуть не споткнулась о кучу срезанной черной плоти, лежащей на полу рядом с постелью.
Странно.
Жилена тщательно следит за чистотой лечебницы и не допускает подобного беспорядка.
Присмотревшись, я различила в очертаниях обгоревших нечистот изувеченное женское тело.
– Тебе не кажется. Это девушка, – вдруг мрачным тоном отозвался из тьмы Велет, резко шагнув из угла палаты. – Она помогала лечить найденное тобой чудовище, которое ее в итоге и убило.
