Кеша замер за несколько шагов до нее, будто боялся подойти, оглянулся на служку, приказал:
– Уйдите. Я должен быть один.
Та поклонилась и засеменила к выходу.
Старик подошел ближе, стал дышать часто и сдавленно, пару раз что-то в его груди надсадно вздымалось, он издавал густой протяжный стон, затем его руки и ноги начинали часто и необъяснимо дрожать.
Постепенно Кеша успокоился, дотянулся до вымытой дождями фотографии жены на кресте, стал неторопливо и с любовью гладить ее.
Отступил назад, нащупал лавочку, присел на нее и застыл в ощущении печали и одиночества.
Полицейский за широким оконным стеклом внимательно полистал паспорт Егора, изучил отметки, поднял наконец глаза.
– А по какому вопросу к Анатолию Михайловичу?
– По личному.
– По личным вопросам прием вторник – четверг. Сегодня пятница. Придется ждать.
– Мне срочно. Важное дело.
– Во-первых, начальник в данный момент в отделении отсутствует. На совещании у руководства города. А во-вторых, тут все срочно и у всех важно. Важнее не бывает… Записываю на вторник. В десять, не проспите.
Баринов забрал паспорт, сунул его в карман пиджака, направился к выходу.
Во дворе припекало солнце, как перед дождем было парко и душно. Постоял в тупом размышлении между ментовскими машинами, поморщился от бьющих в глаза косых лучей, зашагал к будке дежурного на воротах.
Мимо прошумела машина с включенным маячком, Егор посторонился, машинально оглянулся, увидел выбирающегося из автомобиля подполковника.
Егор мигом узнал его. Пополневшего, раздобревшего, солидного, но все равно прежнего Толю Абрамова.
Рванул к нему:
– Толя! Анатолий Михайлович!.. Товарищ подполковник!
Тот удивленно остановился, взглянул на бегущего человека, хотел было двинуться дальше, но снова услышал:
– Толя!.. Подожди!.. Абрамов!
Стоявший рядом с Абрамовым лейтенант шагнул навстречу Егору, подполковник придержал его:
– Подожди. – Он узнал Баринова мгновенно. Барин?.. Егор? Ты, что ли?
– Ну я, Абрам. Конечно я! – радостно улыбался Егор. – Чуть не зевнул тебя!
– Ко мне, что ли, заходил?
– А к кому же еще?.. Сказали в отлучке.
– Ладно, пошли, – приобнял Баринова полицейский. – Погутарим.
В комнате отдыха при кабинете подполковник собственноручно поставил на стол сладости, фрукты, налил в цветастые чашки чай.
Кабинет был небольшой, уютный, с мягкой мебелью, с грамотами, наградами на всех стенах. Анатолий Михайлович шумно опустился в кресло напротив гостя, поинтересовался:
– Голодный?
– Заметно?
– Ментовской глаз не обманешь. Синяки под глазами… Может, мясца из кабака притарабанить?
– Сначала поговорим.
– Ну, давай, излагай. – Подполковник сделал шумный глоток чая.
– Ну, начнем с того, что я освободился.
– Об этом я уже в курсе.
– Пришел в свой дом, там чужие люди.
– Тоже в курсе.
– Нашел отца, хотел забрать, не отдали. Пришлось выкрадать.
– Послушай, Барин! – поставил чашку на стол Абрамов. – Можешь сообщить то, чего я еще не знаю?
– А ты откуда все уже знаешь?
– В уши надули! Пока был в администрации, с каких сторон только не пели! А особенно гундел Зайцев!
– И чего он гундел?
– А ты вроде не догадываешься? Кешу в дурку, тебя в тюрку! Вот и весь базар.
– А чем мы им так мешаем?
– Как это – чем? Домина, в котором живет Зайцев, чей?
– Был нашим.
– Вот именно. Был вашим, стал нашим. Думаешь, Дмитрий Олегович тебе так просто его отдаст?
– А я пока и не прошу.
– Ты так считаешь. А они по-другому. Решили, что вытащишь батю, осмотришься, приноровишься и начнешь качать права.
