Я позвонил в домофон. Русский ответил, что дверь открыта, а он в ванной.
– Эй! – крикнул я, когда вошел в квартиру, но никто не отозвался. Только журчал слив в туалете.
Я прошел по коридору в гостиную. Подошел к столу, освещенному лампой, в воздухе висел удушливый запах клея, под лампой лежала частично собранная модель танка. Русский работал барменом в заведении, куда я ходил. Сперва просто выпить, а потом мало-помалу стал ходить, чтобы поболтать с ним. Обычно я упрекал его, что эта дружба уже стоила мне части печени и что мы никогда бы не подружились, если бы он сразу рассказал о своем увлечении моделизмом.
Я открыл окно и вышел на балкон.
В темноте огни домов казались светлячками, днем же слева открывался вид на острова, часть города и Везувий. Летом мы брали бинокли и рассматривали яхты, стоящие на рейде в заливе. Читали названия на корме, потом искали в Интернете их водоизмещение и прочие характеристики.
Я повернулся. Справа была вилла, похожая на греческий храм. Я вытащил сигарету. Закурил. Пришел Русский.
– Мерзость, – сказал я, мотнув головой в сторону города, лежащего у наших ног.
Он молча протянул мне стакан водки с тоником. Мы чокнулись вопреки всему.
– А кто живет на этой вилле рядом? – спросил я.
– Автор «Шампанского», песни Пеппино Ди Капри.
– Деньги?
– Сколько угодно.
Каким образом Русский ухитрялся жить вдвоем с мамой в таком престижном районе, среди людей со статусом, и при этом ничего не тратить, было для меня полной загадкой. Я спрашивал его много раз, но в ответ слышал только туманные фразы. У Русского был еще и дом в Анакапри. Мы были там прошлым летом и собирались когда-нибудь вернуться, хотя поездка на Прочиду мне понравилась гораздо больше.
– Мы можем заказать пиццу, или на кухне есть картофельная фриттата, мама сегодня готовила на завтрак, – сказал Русский.
Я посоветовал не тратить деньги.
Мы накрыли стол в гостиной. Налили еще по водке с тоником, перед тем как приступить к еде.
– Короче, Омар – самый лучший герой, – сказал Русский.
Я как-то раз заговорил о «Прослушке»[3], и оказалось, что он тоже смотрит этот сериал. Я согласился, Омар и мне казался самым лучшим героем.
После ужина мы вернулись в комнату. Я рассматривал маленькие фигурки танков в стеклянных футлярах. Русский сидел за письменным столом и приклеивал кусочек к модели.
– Думаю, мне пора, – сказал я.
– Не хочешь сначала посмотреть фильм? – спросил он.
Я уточнил, что хотел сказать – пора уезжать из города, Русский ничего не ответил, только принялся складывать в выдвижные ящики разные предметы со стола, чтобы чем-то занять руки, найти повод отмолчаться, ведь Русский жил так же, как я, стараясь экономить на всем. Наконец, когда на столешнице ничего не осталось, он спросил, куда я собираюсь ехать. Я ответил, что пока не решил, надо подумать.
Мы выбрали, какой фильм будем смотреть, снова наполнили стаканы.
«Агирре, гнев Божий». Я сомневался, что это правильный выбор, фильм грозил меня убаюкать.
– Он просто потрясающий, – ответил на мои сомнения Русский.
Последнее, что я помню, это сцена, когда актеры сидят на берегу реки и едят. Проснулся уже ночью, Русский опять сидел за письменным столом, клея модели.
– Эй! – окликнул его я.
– Эй! – отозвался он и повернулся. Стянул с лица маленькую маску.
Я вопросительно дотронулся до своего носа.
– Клей, – пояснил Русский, отвечая на мой немой вопрос о маске. – Пары клея очень вредные.
