– Ты себя обожаешь, Флинт. Ты только о себе и думал все эти годы. И я не верю, что ты можешь себя ненавидеть, – со злостью отталкивая меня, подскакивает на ноги.
– Джесс…
– Нет, не надо уверять меня, что ты хороший. Что в тебе осталось что-то от того самого парня, который хотя бы капельку любил свою семью. Я не верю, в тебя больше не верю. Ты стал призраком для всех нас, – в её голосе столько горечи, что она проникает в мою кровь, отравляет разум, и я поднимаю голову на девушку.
– Я и не уверяю. Наоборот, – с отвращением к себе произношу и поднимаюсь с кровати, – поверь, хуже меня человека не было. И я никогда не любил правильно свою семью. Ничего не ценил, и сейчас расплачиваюсь за всё.
– И ты это говоришь мне? – Она облизывает пересохшие губы.
– Да. Хочешь знать? Хочешь знать правду обо мне? Хорошо, я скажу тебе. Покаюсь, чтобы ты возненавидела меня ещё больше. И я это вынесу, потому что заслужил, – киваю ей и сглатываю сухость во рту.
– Ты представляешь, что такое жить с виной за убийство одиннадцать лет? И я вот не знал. Забыл, всё забыл. Признаюсь, что не думал ни о тебе, ни о Зои, ни о ваших проблемах. Мне было хорошо, я был одурманен возможностями большого города, своими амбициями и женщинами. Я питался самыми лучшими блюдами в знаменитых ресторанах, катался по странам и не вспоминал о вас. Но в одну секунду меня настолько сильно долбануло по голове, что я очутился один. Брошенный. Раздавленный. Потерянный. У меня нет цели, чтобы жить. Нет причин, чтобы дышать. И я умираю. Моё сердце расколото уже давно, а я заливал его алкоголем, только бы не слышать обвинений в голове, – медленно делаю шаги к ней, вспоминая каждую минуту, отматывая плёнку к тому времени, когда всё это началось.
– Я ни разу не поблагодарил родителей за то, что оплатили моё обучение в Нью-Йорке. За то, что продали дом, всё, что у них было, лишь бы у меня была квартира. Да и той я не был доволен. Родители меня раздражали, постоянно звонили, хотели знать, как я живу, как учусь, с кем встречаюсь. А меня это бесило! Я грубил, ругался с ними и сказал, что не желаю отчитываться, потому что взрослый! И потом игнорировал каждый звонок. Месяц я о них не слышал, предаваясь вкусу алкоголя и травки, даже несколько раз спускал деньги на кокаин и женщин. У меня их было много, настолько, что я уже не помнил, с кем трахаюсь. Не запоминал имена. И в тот день, когда мои родители погибли, я кайфовал. У меня в груди ничего не оборвалось и не ойкнуло, что их уже нет в живых. Ничего, понимаешь? Они ехали ко мне, – сглатываю и прижимаю Джесс к двери, а она с таким ужасом смотрит на меня, а из её глаз выкатываются слёзы, когда мои сухие. Безжизненные.
– У них не было денег на авиабилет, поэтому, волнуясь за меня, они выехали на машине. Они погибли из-за меня. Я убил их. И не винил себя, а вот сейчас всё это: воспоминания, боль, потеря – навалились на меня. А мне мало, я хочу быть мёртвым, хочу разодрать себя от этих чувств. Я ублюдок! – Ударяю кулаком по двери, отчего Джесс вздрагивает и прикрывает глаза.
– Я не думал о семье никогда, хотя стремился к этому. И твои небеса ни черта не помогли! Они только смотрели, как я убиваю их! Они смеялись в тот день, когда хоронили их! Я везде лишний, ненужный, одинокий. Вот… вот моё весёлое время. Так скажи, достаточно я ненавижу себя сейчас? Достаточно, чтобы ты меня поняла… хотя бы немного? Мне плохо, – хватаю её за локти, словно от этой девушки зависит моя жизнь, мой путь и моё сердце.
