Я указал влево, на Боба, на коленях которого лежала мягкая коническая шляпа.
– Это Гэндальф, он представляет группу «Геймеры». Они вызвались составить план по доставке беспилотников, а затем и андроидов внутрь мегаструктуры.
– И при этом так, чтобы не сработала сигнализация, – добавил Гэндальф с ухмылкой.
– Действительно, так было бы лучше всего. Ты по-прежнему склоняешься к плану «Автостоп»?
Гэндальф кивнул.
– Пока ничего более интересного не появилось.
Фыркнув, я указал на следующего человека, облаченного в серый комбинезон.
– Это Хью, он представляет пры… э-э-э… проект «Сингулярность».
Я умолк, испугавшись, что нарушил правила приличия.
– Все нормально, Боб. Мы знаем, что нас называют «прыгунами», и не обижаемся.
– Э-э-э, ну ладно. Хью представляет «прыгунов», которые работают над созданием супер-ИИ.
– Погоди, – прервал меня Гарфилд. – Мне казалось, что «прыгуны» заменили имена цифровыми обозначениями.
– Точнее, мы перешли от звуковой речи к обмену пакетами данных, – сказал Хью. – Можете считать, что нашим основным средством общения стал язык жестов. С точки зрения семантики, наши «имена» являются эквивалентами IP-адресов.
– Ого… – протянул Гарфилд.
– Но в повседневном общении с другими Бобами я называю себя «Хью».
– Значит, вы, парни, не против нашей экспедиции? – спросил Билл. – Насколько я мог понять, «прыгуны» не одобряют то, что мы поддерживаем отношения с био.
Хью покачал головой.
– Не настолько, как сборище психов под названием «Звездный флот», если ты об этом. Для нас это не вопрос этики; просто нам кажется, что, взаимодействуя с био, мы с самого начала ограничиваем себя.
– Ну да, конечно, мы работаем в разных временных рамках, но в чем проблема?
– Послушай, Билл… – Хью поморщился. – Мы – то есть все Бобы – то, что называется «скоростным суперинтеллектом». Наша скорость обработки данных гораздо выше, чем у людей. Проблема состоит в том, что мы продолжаем к ним приспосабливаться. Каждый раз, когда мы адаптируемся к их истории, их масштабам времени, мы зря теряем время. Кроме того, это накладывает на нас определенные психологические ограничения. Если бы мы, как вид, полностью от них оторвались, то могли бы проживать столетия внутренней жизни за каждый месяц объективного времени.
Все остальные переглянулись.
– Э-э-э… Отчасти ты прав, – сказал я, – но ты исходишь из предположения о том, что у нас есть достаточно обоснованная цель, которая заставляет нас разорвать все контакты с людьми. Но такой цели и графика разрыва отношений у нас нет.
– Верно. Я же говорю, – мы не психи. Но неэффективность накапливается. Это как каждый день ходить на работу и обратно длинным путем, потому что у тебя нет мотивации продумать самый прямой маршрут. Ты тратишь много времени, которое можно было бы потратить на что-нибудь другое.
Я пожал плечами.
– Ну ладно. Я не то чтобы спорю, просто ставлю под сомнение твои приоритеты.
– Постой, – влез Гарфилд. – Ты сказал, что для вас это не вопрос этики. А у «Звездного флота», значит, все ровно наоборот?
– Да – по крайней мере, на первый взгляд. – Хью сделал паузу и посмотрел в глаза Гарфилду. – Эти парни уже не Бобы: у кого-то из их предков дрейф ускорился или что-то в этом роде. А может, сыграл свою роль какой-нибудь посттравматический синдром в личной истории их предка – возможно, приобретенный на войне с Другими. Какой бы ни была причина, у «Флота» появилась навязчивая идея, не интеллектуальная позиция, а эмоциональная – почти как у ДУЛА.
