Не могу сказать, что мне это не нравится. Крейг – злобный сукин сын, и он заслуживает всего того, что ему предстоит. Если честно, даже больше. Я ловлю себя на том, что спешу через Подворье, мчась к холодному наказанию Крейга. Когда мы проезжаем поляну, где три креста вкопаны глубоко в глину Алабамы, Крейг вздыхает с облегчением. Я улыбаюсь и прибавляю газ на следующем подъеме. Ной бросает на меня обеспокоенный взгляд, но ничего не говорит.
Мы сворачиваем в сторону от основных зданий и выезжаем на охраняемую дорогу, ведущую к собору, затем направляемся вглубь леса. Когда темная река появляется впереди нас, Крейг издает низкий горловой звук. В воздухе витает страх, и я сжимаю пальцы. Я готов.
Я подъезжаю к кромки воды. Днем она почти прозрачная. Но сейчас, когда солнце еще не взошло, река мрачна и бездонна.
– Вытащи его. – Я смотрю на Сиона в зеркало заднего вида.
Он и Грей подпрыгивают от моих слов, затем вытаскивают Крейга из машины и хлопают дверьми.
– Блядь. Холодно. – Ной держит руки над теплыми вентиляционными отверстиями. – Я ненавижу это, черт возьми.
– Почему?
– Это так… так… – Он вскидывает руки. – Почему мы должны это делать?
Я поднимаю голову и изучаю его.
– Итак, ты не возражаешь против того факта, что Крейга надо притопить, но ты не считаешь, что мы те, кто должен запачкать руки?
– Когда ты так говоришь, мне кажется, что ты псих. – Он пожимает плечами. – Я имею в виду, что в идеальном мире Крейга не наказали бы так. Но…
– Но что?
– Но он подвел свою Деву и подвел Пророка.
Я зажмуриваюсь.
– И вот я уже начинаю думать, что ты наконец-то разобрался с отцовской ерундой.
– Ты видел пламя. – Он скрещивает руки на груди. – Мы оба видели, на что он способен.
– Мы видели цирковой трюк! И мы были глупыми детьми! – Интересно, смогу ли я выбить из него веру, просто отвлечь и сбить его с толку? Нет, это не сработает. Если мой отец и научил меня чему-либо, так это тому, что истинные верующие будут держаться своей слепой веры, несмотря ни на что. Я скрипю зубами. – Он просто использует тебя, как и всех остальных, Ной. Все это неправда. Ты здесь не потому, что веришь. Ты здесь из-за того, что он сделает, если мы снова попытаемся уйти.
– Нет. – Ной качает головой. – Я могу не соглашаться с некоторыми вещами, которые он делает, особенно когда дело касается мамы, но он настоящий, Адам. Ты должен это знать. Ты видел это!
– Я не знаю, что видел, и ты тоже. – Я хлопаю рукой по рулю. – Ты должен избавиться от этого!
Подъезжает машина, ее покрышки скрипят по гравию. Водитель выходит и открывает дверь моему отцу, пока мы с Ноем ругаемся. Но обсуждение откладывается, когда появился папа.
– Давай наденем сапоги. – Ной открывает дверь и выходит.
Я заставляю свой гнев отступить и принимаю безмятежный вид. Моему отцу не нужно видеть ничего, что происходит во мне. Я научился прятаться, оставаясь на виду.
Несмотря на внешнее спокойствие, я не могу справиться с нетерпением, когда тащу Крейга на свидание с кислородным голоданием. Ледяная вода пробирает меня сквозь толстую резину сапогов. Крейг напрягается и дрожит, когда мы тащим его в реку.
Его крики и мольбы о пощаде стихают, когда мы с Ноем толкаем его под воду. Он пинает нас и пытается вырваться когда отец поет: «Ибо все мы были крещены одним Духом, чтобы образовать одно тело – евреи или язычники, рабы или свободные, – и всем нам было дано пить одним Духом».
