Далила.
Моя старая комната. Я сижу на своей кровати, у меня ощущение, что прошло сто лет с тех пор, как я была здесь. Я провожу пальцами по белому покрывалу.
Мое внимание отвлекает короткий стук в дверь. Входит Честити с заплывшими глазами, рассеченной губой и синяком на подбородке.
– У тебя все нормально? – Она спешит ко мне.
– Я в порядке. – Я продолжаю следить за покрывалом, пока она рассматривает мое платье.
– Нет креста. – Она гладит белую ткань на моих плечах и с облегчением вздыхает. – Нет креста.
– Пророк не выбрал меня. – Слезы наполняются моими глазами, и стыд омывает меня, как приливная волна. – Я предложила себя ему, но он меня не взял. – Мои губы дрожат. – Я не достойна его. Теперь я это знаю.
Честити напрягается, затем убирает волосы с моего лица.
– Далила, что они с тобой сделали? Они продержали меня два дня и… – Она расстегивает рубашку, затем стягивает ее, обнажая багровые рубцы на светлой коже. – Просто избивали. Снова и снова. Но я видала и кое-что похуже… В прошлый раз. Она снова застегивает рубашку и понижает голос до шепота. – Никто не сбежал. Даже Сара. Думаю, она все еще в доме священника. – Она тяжело сглатывает. – Они нашли видео, где Сюзанна прижимала к моему горлу заостренную зубную щетку. Я все время говорила им, что перелезла через забор только для того, чтобы держать всех вас в поле зрения, чтобы в конце концов сдать вас.
Я смотрю на нее. Она была права, пытаясь нас сдать. Быть вдали от Пророка – ужасная судьба, с которой я никогда не хочу встречаться.
Она продолжает приглушенным голосом:
– Сначала они мне не поверили, но я настаивала. Как только избиения прекратились, меня затащили сюда. Но теперь Грейс мне еще меньше доверяет. Сюзанна, Ева и Ханна вернулись в монастырь. Что с тобой случилось в доме священника?
– Они показали мне, что я ошибалась. Глупо. Я слишком застряла в этом мире, когда мне следовало стремиться к следующему. – По моему лицу текут слезы. – И единственный способ попасть в рай – это повиноваться Пророку.
Она смотрит мне в глаза, затем проводит руками по моим ребрам.
– Тебе нужно есть. Они держали тебя четыре дня и кормили только фруктами с наркотиками.
Во мне закипает негодование:
– Я не была под воздействием наркотиков. Пророк позаботился обо мне. Он любит меня.
– Пойдем посмотрим, что можно найти на кухне, – настаивает Честити.
– Я не буду есть. Пока не пришло время. Только когда Пророк скажет, что я могу. – Я падаю на колени и поворачиваюсь к кровати, чтобы начать свою молитву. – Я буду проводить все свое время в восхвалении Пророка. Он единственный, кто меня по-настоящему любит. – Я бросаю на нее взгляд через плечо и не могу не улыбнуться. – Я его любимица, понимаешь?
– Далила, не делай этого. Пожалуйста, не надо.
– Что не делай?
– Не поддавайся этому. Ты слишком сильна, чтобы верить лжи. Все, что говорит Пророк, не соответствует действительности. Он обманщик…
Я бросаюсь на нее, сбиваю с ног и кричу ей в лицо:
– Пророк – это все. Все! – Я бью ее с такой силой, что моя рука начинает вибрировать.
Она хватает меня за запястья и отбрасывает, затем перекатывается на меня и прижимает к холодному деревянному полу.
– Далила!
Ее губа снова разбита, из раны по подбородку течет кровь.
– Слезь с меня, ведьма! – Я не могу ей противостоять. Все силы, которые у меня были мгновение назад, исчезли.
– Далила, пожалуйста. – Ее голос смягчается, но она удерживает меня на месте. – Подумай, зачем ты здесь!
