– Кто здесь? – донеслось из глубины укрытия. – Нодж, кто это говорит?
Папа загородил собой Нору, его рука за спиной сделала ей знак скрыться с глаз.
– Говорит? Разве? Хотя… Кажется, какой-то голос действительно что-то сказал, но я думал, что послышалось…
– Это твоя дочь, провидица! Она сказала – нападение на дозорных! Разводи сигнальный костер, а я бегу на помощь…
Больше Нора ничего не слышала, она уже неслась домой наперегонки с ветром.
Троица разбойников оказалась обычными шатунами, которые пробирались вне дорог из одного племени в другое. Двоих убили на месте, из последнего успели вытрясти, что он уже ходил через эти места в прошлом, поэтому знал, куда вести новых приятелей за едой. Его разрубили на кусочки с его знаниями. А про Нору поползли новые слухи. Они дошли до короля, и ее удостоили нового визита.
Папа еще не вернулся, вести Нору на высочайшую аудиенцию было некому, поэтому король опять прибыл сам.
– Нора, ты видела сон про нападение?
– Только под утро, – ответила она через закрытую дверь. – Как раз когда все случилось. Проснулась от ударов по рельсе и поняла, что сон был вещий.
– Давай договоримся: ты должна сообщать о своих снах, даже если они уже сбылись. Мне нужно знать подробности: что ты видела, как это было, все ли совпало. Расскажи сегодняшний сон в деталях.
Норе пришлось лгать. В поведанной королю истории не было ни Бораса и Лека, ни скалы, на которой она пряталась. Только чужаки, которые перестреливались с дозорными, и как ей хотелось сообщить об этом папе.
– Только хотелось или все же сообщила?
– Не помню. Я как бы кричала, но услышал ли он, точно сказать не могу. Это же сон.
Король немного подумал.
– А пойманный утверждал, – произнес он, наконец, – что видел девчонку с рюкзаком. Один из шатунов даже полез за тобой. Что скажешь на это?
– А я снова видела маму. Если мама придет и обнимет меня, я поверю и в то, что меня тоже можно увидеть, когда я сплю.
Взяв с нее слово, что теперь она будет докладывать вообще обо всем, включая маму, король отбыл.
Вернувшийся папа Нодж в очередной раз выговорил ей за неблагоразумие. Затем вздохнул и похвалил.
– Может, это и к лучшему, – сказал он, гладя ее по голове.
Слава Норы как ясновидящей росла не по дням, а по часам. Одни называли ее провидицей и славили, другие приходили за советом и говорили «ведунья». Третьи побаивались. Но слово «колдунья» не прозвучало ни разу – пока только король в народной молве оставался колдуном. В отличие от приписываемого ему, связанное с Норой никому горя не приносило.
Теперь она гораздо спокойнее выбиралась из дома. Вместе с папой они продумали каждую мелочь, чтобы то, что произошло на скале, не повторилось. Петли люка папа смазал, а внутри провел к нему поручни. Сандалии из старых шин, в которых ходило большинство мальчишек и девчонок, на ночь уступали место специально сшитым кожаным мокасинам, волосы скрывала стянутая на затылке бандана, а вышитую девчоночью рубашку с тесемками сменила папина из жесткой темной ткани, на пуговицах и с нагрудными карманами. Чтобы не сверкать голыми коленками, теперь Нора путешествовала не в юбке, а в переделанных под ее размер папиных камуфляжных штанах. Место в карманах заняли бинты, обеззараживающая мазь, игла с ниткой для одежды и крупных ран, огниво, зола, которой следовало намазывать лицо – как у всех белокожих женщин и девочек племени незагорелое и потому остававшееся единственным светлым пятном в ночи. На поясном ремне сзади расположилась пластиковая бутыль с водой, затянутая в тканевый кожух, слева висел длинный нож в кожаных ножнах, а на перетяжке под коленом справа еще один – маленький, но достаточный, чтобы помочь в отчаянной ситуации.
