Всё, ей ничего не надо, и… никого!
Облака, облачные… сущности эти. Глупо. А где трёхглавый… змей этот, или дракон? Он ещё существует? Стала высматривать в тяжёлом, сплошном одеяле облаков размытые образы недавних фантазий.
Есть, вот он! Держит небо, держит, но ему всё труднее. Потому что за то время, пока она была занята спортсменом, нахалом и, кажется, нарциссом с подправленными бровями, тучи заклубились. Всё портил аллигатор. Именно он выкапывал из облачного одеяла и разбрасывал вокруг себя облачные камни. Некоторые были мелкие, другие же с хорошие булыжники. Даже окорочёк превратился в камень, и аллигатору уже не интересен. Собака приткнула к нему нос, но есть не собирается. Зайцемышь куда-то ускакал (ла).
Небо прогнулось под тяжестью облаков-камней, словно оно, небо, огромный небесный платок, в который их насыпали, и он вот-вот прорвётся. И тогда свершится ужасное: облачные камни облачно-каменным, апокалиптическим дождём ссыплются на Землю и раздавят всё живое на ней своей тяжестью! Они могут упасть и на пути поезда и тогда… произойдёт катастрофа: поезд сойдёт с рельс! Визг, лязг, вагоны лезут друг на друга.
Но её-то спасут…
Она невольно оглянулась и… прикусила губу. Её возможного спасителя не было. Исчез! Сошёл на остановке, которая успела промелькнуть, пока она фантазировала с камнедождями? Ничего себе, а она-то… губу раскатала, а он – по-английски.
Ей снова стало смешно, и она, наконец, почувствовала облегчение. Поезд уже тронулся, но ещё не набрал ход. На столике лежала шоколадка. Ах, и шоколадку оставил? Ну, нахал! И чайный пакетик… слегка надорван. Она кинулась взглядом в окно. Вагон уже прокатил мимо станции, но она ещё была видна: «Тайга». Но перрон с тонизирующим названием… был абсолютно пустынен.
Она жадно дорвала пакетик, растерзала шоколадку и вцепилась в горьковато-сладкое счастье зубами: какое блаженство!
Следующая остановка её.
А был ли мальчик?
На интересную тётю в купе одобрительно смотрела девчушка. Ох, не промах. Но Вера этого не замечала.
Она свободно откинулась на спинку вагонного диванчика, приняла удобную позу и тут же ушла в себя.
Она узнала, что Игорь с Ланой отправились в путешествие по Европе от самого Игоря. Они цивилизованные люди и продолжали общаться друг с другом и после разрыва. К тому же у них дети, которым пришлось много чего наговорить. Для Ленусика, да и для Артёмки, папа вообще в командировки будет часто и на долго уезжать. А дальше видно будет.
Но чтобы общаться и с Ланой, так же, как с Игорем… нет, это было бы уже слишком. Что произошло, как случилось, что два самых лучших, самых родных ей человека, разумеется кроме отца-матери, предали её?
Лана… Она всегда подсмеивалась над собой. Называла себя старой девой, говорила, что так ей и надо, дурнушке, на которой природа сэкономила, чтобы побольше дать другим. Каждый раз, когда Лана уничижала себя подобным образом, Вере становилось не по себе. Ей казалось, что Лана апеллирует к ней, именно её упрекает за то, что она, Вера, и красивая, и счастливая. И она всякий раз чувствовала себя немного виноватой перед подругой. Но и жалела, если честно.
И действительно, Лане уже за тридцать, как и ей, а даже романов у неё особо не было. Она вся в работе. Она обожала хирургию и каждой операцией, каждым взмахом скальпеля доказывала себе и миру, что женщина может, имеет право это делать наравне с мужчиной. Она добилась очень многого. Её знали, как хорошего специалиста в городе, и ей доверяли свои жизни пациенты. Но то, что у неё, в отличие от Игоря, есть потолок, и она его уже достигла, вот этого она не готова была принять.
