«Магоконструкт, – подумал Амиран, глядя в выцветшие глаза. – Взбесившийся, с засбоившими сбитыми настройками магоконструкт».
Он видел однажды вышедшего из повиновения химероидного коня, магоконструированную тварь, успевшую разорвать пополам двоих солдат и раздробить ноги третьему, пока поводырь не смог подобраться достаточно близко, чтобы отключить её.
Тварь потом разрубили на части, и те шевелились, пытались собраться… Гильдия магоконструкторов выплачивала потом неустойку.
– Я сам себе поводырь, – с трудом выталкивая слова из горла, прохрипел багрийский царь. – Сам себе тварь и поводырь.
Амиран прикрыл глаза, чувствуя, как стекают по лицу слёзы. Потом, извернувшись, дотянулся до кинжала и приставил его к горлу старшего брата. Тварь удивленно посмотрела на сорвавшуюся с клинка каплю крови. Тварь молчала, но светло-серые глаза стали вновь обретать насыщенную синеву, а волосы – свой яркий цвет. Исари мотнул головой и, стремительно преодолев полкомнаты, оказался у окна, распахнул его, высунулся по пояс. А затем вовсе стянул рубашку, с трудом вдыхая теплый воздух поздней весны.
– Уходи, – прошипел он, не оборачиваясь, пытаясь восстановить дыхание. – Уходи…
– Теперь? – спросил Амиран, подходя медленно и аккуратно, будто к испуганной лошади. – Теперь, когда ты открыл мне тайну, которая стояла между нами… Теперь ты просишь меня уйти?
Исари дрожал, как будто от холода, зубы стучали, выбивая неровный ритм.
– Позвольте мне остаться, ваше величество, – как можно мягче, стараясь не настаивать, попросил Амиран. – Позволь мне остаться, брат. Я вел себя непростительно, но этого больше не повторится.
– Ты не боишься, что я могу опять?..
Амиран, наконец, подошел вплотную и взял старшего брата за слабую, дрожащую руку руку, а потоми сказал:
– Нет. Не боюсь.
Исари прикрыл глаза, мелко дрожа, и кивнул. Амиран, пользуясь ступором, усадил его брата на кровать, помог ему устроиться на подушках и промыл рану на шее.
– Это всегда так? Так тяжело?
– Я действительно лицемер. Но я умею держать себя в руках. Большую часть времени.
Амиран оглядел разгромленную комнату. Внимание привлекли глубокие царапины на комоде – следы от когтей.
– Как твой бок? – спросил Исари. – Видит Небо, я хотел лишь зацепиться за одежду.
Амиран только сейчас заметил, что кожаная куртка на нем безнадежно испорчена, а рубашка свисает окровавленными лохмотьями. Живот и левый бок саднило.
– Я не всегда соизмеряю силы, – виновато сказал Исари. – Я даже не знаю толком, на что я способен.
– Ничего, – ответил Амиран. – Ерунда. Когда в детстве меня укусила собака, было больнее.
– Я так не хотел, чтобы вы меня презирали, – невпопад сказал Исари, рассеянно глядя на свои руки, бессильно лежащие поверх одеяла.
– Кто?
– Ты и отец. Я так и не сумел стать для отца его сыном, которым он мог бы гордиться… И я хочу, чтобы хотя бы мой младший брат меня не стыдился. Ты так презираешь слабость… Настоящий воин.
– Как давно ты живешь так? В борьбе с самим собой?
– Всю жизнь.
– Этери знает?
– Нет. Знает Иветре, но не всё. Может быть, догадывается Аче. Теперь знаешь ты. Я не маг крови. Я солгал. Я всем лгу. Постоянно. Это тело – оно слишком слабое, чтобы сдерживать проходящую сквозь него силу.
– Значит, ты Всадник? Создатель мира? Один из его Создателей?
Исари снова хмыкнул.
– Создатель? Нет, нет, конечно. Так, жалкое подобие, не более. Когда-то таких при каждом храме было вдоволь. Им поклонялись… жрецы приказывали им поклоняться – потому, что это увеличивало их силы.
