Надежда, вопреки всему, не угасала в ней уже девять лет.
Толпа затаила дыхание. Йохан тихо застонал и кивнул, понимая суть плана: она хотела ранить сильнее плечи, чтобы не пришлось лишать зрения ради победы. Кожа горела, пульсировала, и Йохан еще раз закричал, чтобы бой объявили завершенным. Но Ирмтон Пини покачал головой, и Эванжелине пришлось проткнуть плечи Йохана насквозь, надеясь, что после этого бой все же закончат.
Не закончили.
Она разочарованно выдохнула. Йохан приподнял дрожащие руки, направил пальцы на Эванжелину. Она видела его страх и вдруг поняла: самонадеянность – это не больше чем попытка скрыться от накатывающего ужаса. Эванжелина решительно кивнула.
Йохан знал, что с обожженными и проткнутыми плечами нормально атаковать не смог бы, но аристократы требовали представления. Ирмтон Пини требовал представления. Йохан стиснул дрожащие руки. Так сильно, как мог. На ладонях, щеках и шее Эванжелины проступили незаметные царапины. Она едва их ощущала.
А потом из ее ободранной ладони выскользнул еще один луч света и рывком вонзился в бедро Йохана.
Раздался новый крик. Эванжелина про себя сказала: «Меня здесь нет». Расслабила плечи, выпрямила спину. Обернулась на Ирмтона.
И только после этого, услышав визги зрителей, Ирмтон Пини вышел на арену.
Йохана унесли на носилках стражники, Ирмтон поднял руку Эванжелины и объявил ее победительницей. Ей аплодировали, пусть и не так ярко, как могли бы. В конце концов, все ждали более эффектного зрелища, а Эванжелина лишила их этой маленькой радости.
Ирмтон Пини дернул ее за руку и потащил к выходу с арены, впечатал в стену и, когда она развернулась к нему лицом, дал пощечину. Эванжелина крепко зажмурилась и стиснула зубы.
– Какого демона ты сделала, девка? – с плохо скрываемым и сдерживаемым гневом прошипел Ирмтон.
Он сжал ее горло и вдавил в стену. Эванжелина почувствовала, как дышать стало тяжелее. Ответить было нечего, потому что за правду она могла поплатиться собой. Во всех смыслах.
– Дорогой, не ругай сильно девочку, она вон какой фейерверк запустила там! Никто не пострадал. Никто важный, – послышался слащаво-фальшивый голос Элисы Пини. Она спешила к ним с высоко поднятыми бровями и довольно внушительным конвертом. – К тому же один джентльмен дал мне вот это с просьбой, чтобы в следующем бою Солнечная Принцесса выступала наполовину обнаженной. Там внутри записка, прочти.
Элиса протянула мужу конверт. Эванжелина бросила на женщину испуганный взгляд. Ирмтон отпустил ее, позволив нормально дышать, а сам открыл конверт и вытащил записку. Несколько раз прочитал от начала до конца, ухмыльнулся и, посмотрев на толстую пачку денег внутри, сказал:
– Да за такие деньги она будет голая выступать.
У Эванжелины внутри все похолодело. Она не двигалась.
– Вот и славно! – воскликнула Элиса и подозвала стражника.
Охранник сжал Эванжелине плечо, потянул на себя и быстро надел ошейник. Она напоследок посмотрела на Ирмтона и Элису в надежде, что хоть кто-то скажет, что выступать голой перед огромной публикой не придется. Но они даже не посмотрели на нее, а охранник снова вцепился, намекая, что пора уходить, бой окончен и здесь ей делать больше нечего.
Навстречу шла Джодера в сопровождении другого стражника, и на лице ее читалось волнение.
Эванжелина постаралась ободряюще улыбнуться и коротко прошептала:
– Удачи, – голос слегка дрогнул.
