На палубе парусника суетились матросы. Никто из команды прогулочной яхты, принадлежащей госпоже Ларен, покойной сожительнице министра Контроля Культуры, проживавшей в Тайме, не знал фарватера. Тем более что команда состояла из случайных людей. Их собрал через подставных лиц некий «пси» из Службы Внутреннего Управления. Он был зохром. При одном упоминании его имени трепетали. Властолюбец, убийца, тиран бессердечный.
Пассажиры, привезенные на Лаок, – двое подростков заперлись в каюте и задвинули дверь мебелью. Они восстали против команды, а заодно – против власти Контроля и против всего мира. Силой их было не выволочь.
Парни молчали. Оба, рыженький уроженец континента Май и сурового вида юноша – представитель народа зохр, с континента Зохр, все успели обговорить. Разговор вышел коротким и неприятным. Оставалось сопротивляться. Молчать и сидеть взаперти. Да, двое против целого мира – это, конечно, слишком. Но подписей на бумагах парни ни за что не поставят.
А снаружи в каюту царапался лоцман. Верещал слащавым голосом. Упрашивал мальчиков выйти. Объяснял: все, приплыли. Уже ничего не изменишь. Паршивого дипломата отрядил капитан. Впрочем, без воды долго не выдержать. А воды не дадут. Возьмут на измор.
– Вы нам – подписи. Мы вам сразу – водичку… – пищал лоцман под дверью.
– А пошел ты! – ответили хором два голоса.
Рыжего Аля отправили в плавание, пообещав перемены. Все началось с визита тетушки, Айли Ларен. Она возникла в дверях отцовского дома – печальная, бледная. Теперь, после смерти мамы, она зачастила к отцу.
«Пусть она станет мачехой, – размышлял мальчик, стоя в своей комнате перед мольбертом. – Сестра мамы все-таки».
В дверь комнаты постучали.
– Да?
Вошла тетя Айли, тревожная и заплаканная.
– Аль!
Юный художник вздохнул, сунул кисточку в воду. Ничего все равно не выходит.
– Аль, я хочу помочь! – голос тетушки зазвучал, словно птичья трель. – Тебе нужно развеяться. Возьми мою яхту с командой, плыви в Гойн. В тамошней Академии математики нет. Поступи и рисуй сколько хочешь. А к нам – на каникулы. Да что я говорю! Мы и сами приедем!
Рисовать вправду хотелось. А учить математику – нет. Это и стало решающим доводом. Аль подумал и хмуро кивнул.
Мальчик тяжело переживал смерть матери. И по сторонам не смотрел, иначе врожденная наблюдательность подсказала бы ему: уходя, тетка обменялась с отцом многозначительным взглядом.
Плыли долго. В три раза дольше обычного. Подросток не выходил из каюты: его скрутила морская болезнь. И лишь когда над горизонтом стала ночами вставать Тейа – луна южного полушария, он заподозрил неладное.
С Тедом Виргом все вышло совсем иначе. Без лжи, без обмана. Но от этого было не легче. Зохры не лгут. Они предают и убивают открыто.
Господин Тедин Вирг четырнадцати лет от роду, сын и наследник тирана, стоял и сжимал кулаки. Мать – мертвую, холодную, словно лед, уже унесли. Вечером – погребальный костер.
«Надейся», – шепнул внутренний голос.
Тед скрипнул зубами. Костяшки рук побелели. Если не спать двое суток, то начинается бред.
«Будь верным. И жди».
Бред издевается? В другое время подросток бы зло хохотнул. Но мать теперь никогда не сделает ему замечания. Она умерла.
– Сын?
Вейдар Вирг вырос на пороге маленькой залы неслышно, как тень. Он всегда знал, где мальчишка.
И знал, что «глаза» и «уши», лишенные собственной воли, отправлены прочь.
– Ты убийца. – Тед глянул отцу прямо в зрачки, словно желая их выжечь.
