Гуссейнов сказал, что он так и знал, и махнул рукой.
Ежов нервно грыз ногти.
– Послушайте, – твердил он каждому встречному. – Ведь это какое-то безумие. Надо же все-таки учитывать статус. Придут люди, которые хорошо меня знают. Меня вообще весь город знает. И я начну принародно заниматься этим идиотизмом?
Вскоре он окончательно спятил и предложил набрать команду из пациентов.
– А что? – Ежов вскидывал брови. – Лечебная физкультура.
– Меня в городе никто не знает, да? – ядовито ответил ему Георгий Жорыч. – У меня нет статуса, да?
– Вы скип, – жалобно просипел Ежов.
– А кому же быть скипом? Не вам ли?
Ежов заткнулся.
Фельдман молчал и ходил мрачнее тучи. Он горько пожалел о своем высоком положении и остро завидовал инфекционисту.
– Глисты, чесотка, – бормотал он себе под нос. – И что, по линолеуму не побегать?
Линолеум тоже сильно его огорчал. Он имел на линолеум свои виды.
Что до главврача, тот уже подыскивал место для соревнований. Физкультурный зал его не устраивал: слишком маленький, там не разгонишься. Не годился и тесный вестибюль.
«Хорошо бы на свежем воздухе, – мутно прикидывал Чебуров. – А если дождь?»
Он решил, что дождь – это пустяки. Соревнования под дождем лишь обострят впечатление о лояльности. Георгий Жорыч вызвал Фельдмана.
– Думаю я так, Генрих Исхакович. Выкосим траву и настелим дорожки прямо на улице.
Фельдман уныло смотрел в пол. Он сам выкапывал себе могилу, придумывая как лучше, но отступать было некуда. Пока.
Он уже достаточно знал о керлинге, чтобы возразить:
– Не получится, Георгий Жорыч. Дорожка должна быть идеально ровной. А во дворе у нас какая ровность? Ну, выкосим мы траву, но кочки-то останутся. Выбоины, колдобины.
Главврач нахмурился. Нанять каток, залить асфальтом? Нет, это больнице не по карману. Во всяком случае, до получения капитала-гранта, с грантом можно будет и стадион освоить…
– Вынесем стулья из конференц-зала, – пробубнил Фельдман.
Георгия Жорыча передернуло. Конференц-зал был вторым по святости местом после его кабинета с видеодвойкой. Замахнуться на него пусть даже в благородных целях представлялось кощунством.
Но места там было и в самом деле много. Конференц-зал мог даже поразить воображение своими размерами. И Чебуров нехотя согласился с Фельдманом, признал его правоту. Лучшей площадки ему не найти.
Зам по АХЧ немного ожил:
– Там паркет, – напомнил он с надеждой. – Может быть, обойдемся без линолеума?
Главврач снисходительно улыбнулся:
– Как же без линолеума? Дорожки. Нужны дорожки.
– Прочертим мелом… Навесим флажки…
– Не занимайтесь профанацией, – оборвал его Чебуров. – Это спорт.
6
Когда зал освободили от мебели, все были просто потрясены тем, насколько больше он сделался. По деревянным просторам гуляло эхо. Содрали растяжку с приветствием участникам областной конференции окулистов. Обливаясь потом, выкатили рояль. Сняли портреты Сеченова и Гиппократа, открутили микрофон – потом, подумав, вернули на место. Микрофон мог понадобиться для спортивного комментария. Вернули и Гиппократа, благо вспомнили о телевидении. Возможен репортаж, и ни у кого не должно быть сомнений насчет профиля соревнующихся.
Стулья-кресла свалили в зал поменьше, где занимались лечебной физкультурой, и заперли его на замок. Главный физкультурник негодовал, но достаточно сдержанно.
– Нам понадобятся фанаты, – сказал Фельдман.
Ему ответил Гуссейнов, который неожиданно увлекся идеей – он рассудил, что раз уж такое дело, то нужно, как говорится, расслабиться и получить удовольствие:
