Дарья показала мне лайфхак – в супермаркете на окраине города можно купить десятилитровую упаковку вина очень недорого, затем налить в маленькую бутылочку от воды и носить ее с собой.
– Здорово вы придумали, – ответила я.
– Будете? – протянула она мне пластиковый стаканчик.
– Да, только чуть-чуть. Спасибо.
Дарья налила мне немного вина, и мы выпили.
– Ну, давайте за экскурсию! – предложил Алексей. – Чтоб нам всем тут все понравилось.
– И чтоб мы не выпали из лодки по пути обратно, – добавила я.
– Да, очень страшно! – отозвалась Дарья. – Я сама ехала, глаза закрывала от страха.
– И мне тоже было страшно.
– Так и я о чем: давайте выпьем! Ща все буит нааа-мально! – улыбнулся Алесей.
Шутливый тон Алексея и подбадривающие слова Дарьи мне здорово помогли, я вдруг почувствовала себя спокойно. Потом все вчетвером мы отправились купаться в океан, катались на бирюзовых волнах, подпрыгивая вверх и опускаясь вниз, а после нас позвали на обед. В фольге запекли морскую рыбу с овощами и посыпали ее крупной солью. Мы с дочкой остались в полном восторге от этого острова, от сегодняшнего дня и от приключений в целом.
Куда-то на второй отошли план мрачные мысли от бессмысленности существования и одиночестве. От яркого солнца все забылось и исчезло прочь. Может, так повлияла на меня компания, может, глоток вина, а может, радостная мордашка Наташи, уплетающей фрукты, но я вдруг подумала, что иногда хорошо быть одной. Надо учиться радоваться жизни самостоятельно, без отношений, потому что любовь – это непрерывная связь, а одиночество – это свобода, причем, свобода в хорошем смысле этого слова, когда тебе никто не нужен.
Вспомнились «наши наркоши». Выступая на собраниях, они рассказывали, что у них есть близкие люди и родственники, но чем ярче и красочней они описывали картину своей болезни, тем яснее для меня становился факт, что вот им-то, в действительности, никто не нужен. Только уже в другом, отрицательном смысле. Им не нужны их дети и родители, для них ничто не имеет ценности: ни семья, ни любовь, ни дружба. Все это пустое место, и это – страшно.
– Каждый вечер я покупал таблетки, глотал их, а потом не мог идти домой. Когда действие заканчивалось… Ну, после всего… Я сидел в машине и плакал, – говорил Захар, невысокий молодой человек в зеленой футболке.
– О чем плакал? – спросил Александр Иванович.
– О том, что я натворил. Я занимал деньги у всех, мама взяла мне кредит на военный билет, но я все равно все потратил. С каждым вечером денег оставалось все меньше и меньше. Я знал, что мне надо остановиться, но уже не мог ничего изменить, и как будто включил программу саморазрушения. Теперь мне уже ничего не поможет.
Пока я слушала его речь, мне было противно. Как будто их «замыкает» на своей болезни, и она становится для них всем: и небом, и землей, и воздухом. Вся жизнь – ради таблеток. Я представила, какой шок был у его мамы…
– И как отреагировала мама? – поинтересовался Александр Иванович.
– Никак. Я еще не сказал. Я боюсь.
Шум и волнение в зале прекратилось, и ведущий произнес:
– Кто хочет продолжить?
Заговорил следующий участник. Их истории, все без исключения, вызывали у меня стыд. Мне было стыдно за них, за то, что они творят, и от такого большого количества народу становилось не по себе. Они же среди нас! Ходят по улицам, ездят в транспорте, переходят дорогу, каждый день сливаются с толпой, так, что не отличишь, кто есть кто.
