Небо на дне: 15 лет переписки и встреч с пожизненно лишенными свободы - страница 2

Нет, невозможно мотивировать с позиции «светской нравственности» служение милосердия такого рода заключенным. Нет разумных аргументов, оправдывающих такое служение. Напротив, один лишь здесь может быть вопрос: почему эти люди до сих пор живы? Почему их жертв уже нет в мире сем, а они все еще живут?

Без малейшего осуждения такой позиции (она более чем понятна) скажу, что только лишь одно может быть основание для искреннего служения любви этим отверженным обществом людям – заповедь Христа. Нет более никаких иных оснований и аргументов! И далее, весь вопрос стоит лишь о личной вере или неверии человека.

«Вспомни… то умилительное зрелище, какое представляет посещение всем народом ссыльных, отправляющихся в Сибирь, – писал Н. В. Гоголь одному из своих друзей, – когда всяк несет от себя – кто пищу, кто деньги, кто христиански-утешительное слово. Ненависти нет к преступнику, нет также и донкишотского порыва сделать из него героя, собирать его факсимили, портреты или смотреть на него из любопытства, как делается в просвещенной Европе. Здесь что-то более: не желанье оправдать его или вырвать из рук правосудия, но воздвигнуть упадший дух его, утешить, как брат утешает брата, как повелел Христос нам утешать друг друга».[2]

Но все же, почему Господь ждет от нас милосердия к преступникам и убийцам? Бог и душа преступника, мы и люди, павшие на самое дно греховной бездны, любовь Божия и человеческие страдания – основные темы этой книги.

Мне бы хотелось особо обратить внимание читателей на то, что никоим образом в книге не ставится под сомнение необходимость наказания пожизненным лишением свободы за особо тяжкие преступления. «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13: 1). Система наказания преступников обществом, таким образом, тоже от Бога. А значит, она во благо и обществу, и самим преступникам, побуждая их к осознанию своих грехов и покаянию. Вопросы, рассмотренные в книге, относятся исключительно к духовной области. Это вопросы нашего личного отношения к совершившим тяжкие преступления, проявления к ним милосердия, помощи им на пути к спасению в вечности.

Осужденные к пожизненному лишению свободы отбывают наказание в колониях особого режима. Таких колоний в России существует пять. Это ИК-6 в городе Соль-Илецке, ИК-18 в поселке Харп, ИК-2/2 в Соликамске, ИК-56 в Ивделе и ИК-5 на острове Огненном. Есть еще участок пожизненного лишения свободы в ИК-1 – поселок Сосновка в Мордовии, где тоже содержатся пожизненные узники. Но основная часть осужденных к ПЛС отбывают наказание в упомянутых пяти колониях.[3]

Особый режим заключения – самый строгий из всех режимов жизни осужденных. Узники проживают в небольших камерах, дверь и узкое окно в которых огорожены решетками. В основном заключенные проживают по двое. Но в некоторых учреждениях есть камеры на шесть человек. Вся их жизнь подчинена строгому распорядку. После подъема и до отбоя лежать на спальном месте разрешается только больным. Прочим осужденным запрещено даже присесть на шконку, которую они после подъема тщательнейшим образом заправляют. В камере есть небольшой стол и лавочка, присев на которую можно отдохнуть, почитать или написать письмо. Раз в день осужденных выводят на прогулку. Однако не все осужденные выходят подышать воздухом. Те, кто работают, такой возможности не имеют (а добиваться не решаются, чтобы не потерять работу). Некоторые не гуляют из-за погодных условий. В Заполярье, например, где находится колония ИК-18, лето очень холодное. После прогулок в легкой одежде (на зимнюю форму там переходят лишь в сентябре) многие заключенные болеют. Мне известны осужденные, которые не выходили на воздух более пяти лет.