В голове у нее сложился четкий план дальнейших действий.
Итак, надо позвонить Зубову. Все ему рассказать. Надо лететь в Вуду-Шамбальскую степь и работать. Хотя бы ради того, чтобы больше никто не погиб из-за препарата. В руках Михаила Владимировича препарат спасал, возвращал к жизни. Сейчас он только убивает – одним лишь фактом своего существования. Так не должно быть.
Зубов мгновенно взял трубку. Голос у него был глухой и тревожный.
– Иван Анатольевич, можете приехать?
– Соня, что случилось?
– Приезжайте, пожалуйста. Или нет, лучше я приеду куда-нибудь.
– Соня, понимаете, я… Секунду… нет у него родственников. Ну, значит, я напишу расписку, сейчас… – он заговорил с кем-то, прикрыв трубку ладонью.
Соня ждала, наконец услышала:
– Простите, я перезвоню вам.
– Когда?
– Честно говоря, не знаю. Вот что, я пришлю моего человека, вы с ним знакомы. Дима Савельев.
– Иван Анатольевич, где вы?
– На Брестской. Все, Соня, не могу говорить. Простите.
Раздались частые гудки. Соня вскочила, бросилась к проспекту, подняла руку, чтобы поймать машину. Тут же остановилась новенькая черная «Мицубиси». Соня только заглянула в стекло и помчалась прочь, к метро.
«Боже, что со мной? Ничего страшного, просто физиономия водителя не понравилась. Слишком быстро остановился, будто ждал заранее. Привет. Меня можно поздравить. Начинается мания преследования».
Пока она стояла в очереди за карточкой в метро, позвонил мобильный.
– Софья Дмитриевна, здравствуйте. Это Савельев. Я могу быть у вас через тридцать минут.
– Спасибо, не нужно. Я еду на Брестскую. Вы знаете, что там происходит?
– Нет. Мне только что позвонил Иван Анатольевич, сказал, у вас что-то случилось, нужно срочно приехать.
– Да, вообще-то случилось, но сейчас я должна быть на Брестской.
– Хорошо. Встретимся там.
У «Белорусской» в ближайшей аптеке она купила упаковку шприцев и пару флаконов физраствора.
«Я вряд ли решусь. Я никогда не делала внутривенных инъекций человеку, я колола только крыс, кроликов, морских свинок. Это так, на всякий случай, если совсем уж безнадежно».
На повороте рядом с ней притормозил серый «Опель». Вышел водитель. Соня сразу узнала его. Тот самый Дима Савельев. Он вытащил ее с яхты Хота.
С тех пор прошло больше месяца. Соня забыла, как назывался маленький портовый городок, только помнила, что это было побережье Нормандии. Четыре часа, пока ехали до Парижа, Савельев сидел рядом с Соней на заднем сиденье джипа и терпеливо слушал ее бред. Она бормотала, что больше не хочет жить, что теперь никогда не станет нормальным человеком, не сможет смеяться, радоваться, любить. Это невозможно, если миром правят такие злобные хитрые ублюдки.
Савельев утирал ей слезы, убеждал, что все пройдет, забудется. Миром правят вовсе не они, то есть им хочется так думать, будто они реальная мировая закулиса, но на самом деле они всего лишь злобные хитрые ублюдки.
В Париже он сдал Соню с рук на руки Зубову и дедушке, который специально прилетел из Германии.
С тех пор они с Савельевым ни разу не виделись. Сейчас ей было неловко смотреть ему в глаза. Никогда в жизни она не позволяла себе рыдать у кого-либо на плече, тем более у совершенно чужого человека.
– Садитесь, Софья Дмитриевна, тут всего два шага, но лучше доехать, – сказал он и раскрыл перед ней дверцу.
– Вы говорили с Зубовым? – спросила Соня, когда машина тронулась.
– Конечно. Он просил предупредить вас, там все очень серьезно. Вы должны быть готовы. Понимаете, три дня назад умер Адам. Старик был сильно привязан к псу, и вот, сердце не выдержало.
