– Нам сюда, – тянет меня в кабинет Оливия.
На ней такой же сарафан, как и на мне, только под ним толстая белая водолазка с высоким воротом. В такой при желании можно спрятать лицо. А я уже жалею, что надела под сарафан футболку: мне не холодно, но спрятаться подальше от посторонних глаз не помешало бы.
Первым уроком – литература. Учительница, заметив меня, подзывает к доске и представляет всему классу.
Я как чуткий радар считываю выражения лиц и позы присутствующих, анализирую, кто как одет, и делаю предварительные выводы. Обычно это помогает понять, стоит ли опасаться кого-то и от кого можно ожидать удар исподтишка. Обычно только к концу первой недели удается распознать, кто есть кто, и немного расслабиться.
Я никогда не была в числе тех, над кем надсмехались или кого обходили стороной, и мне хотелось бы, чтобы так было и дальше.
Но вот насчет Оливии я не уверена – на ней все еще были ее ужасные недоботинки-недотуфли. А за такие старомодные штиблеты в моей, к примеру, предыдущей школе ее давно бы уже подняли на смех все кому не лень.
– Рада представить нашу новую ученицу… – учитель, пожилая женщина в толстых очках, запинается и отправляется за подсказкой: смотрит в бумаги. – Анну Романову.
Я внимательно считываю реакцию класса. Кто-то равнодушен, кто-то смотрит с интересом, а кто-то презрительно хмыкает.
– Добро пожаловать, Анна, садись.
Я, вцепившись в сумку, пробираюсь меж рядов к Оливии и сажусь рядом с ней за четвертую парту.
Ребята шепчутся, оглядываются на нас, некоторые приветственно улыбаются. На задней парте кто-то присвистывает, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не обернуться и не посмотреть, кто это.
– Буду банальной, но… Давайте придерживаться традиций, – говорит учитель, имени которого я все еще не знаю. – Открывайте тетради и записывайте: Сочинение. Как я провел лето.
– Не-е-ет, – стонет класс.
Все возмущены, но все же покорно щелкают замками сумок, шелестят тетрадями и достают ручки.
– Не нужно объемных работ, главное – суть. Расскажите, чем запомнились вам эти месяцы, как вы отдохнули, что сделали полезного, – монотонно объясняет учитель. – Ваша задача – вспомнить, что значит держать в руке ручку, и заставить работать ваши мозги.
– А если я не сделал ничего полезного? – раздается голос позади нас.
Мне ужасно хочется обернуться и увидеть, кому принадлежит этот низкий, хриплый голос.
– Тогда напиши, что ты сделал полезного для себя, Кай. Себя-то ты любишь, в этом я уверена.
– И все-то вы обо мне знаете, Елена Владимировна, – смеется он.
Учитель качает головой.
– И догадываюсь, что ты не прочел ни одной книги за лето. Это так, Турунен?
– Что вы, я читал «Калевалу»! Каждый день перед сном. Даже спал, положив книгу под подушку!
Класс смеется, а я жалею, что не вижу его лицо в этот момент. Судя по голосу, этот Кай Турунен весьма доволен собой.
– Значит, будешь экспертом по «Калевале» в этом году, – ехидно поднимает бровь учитель. – Подготовь доклад к завтрашнему уроку. Расскажешь историю создания этого легендарного эпоса.
Класс встречает слова учителя новым взрывом хохота, а парень отзывается с задней парты недовольным мычанием.
– Все, довольно. Больше не отвлекаемся! – призывает к порядку преподаватель. – Постарайтесь уложиться в сорок минут, время пошло.
Она отворачивается к окну, и в этот момент над моей головой пролетает бумажка. Я вздрагиваю от неожиданности, но Кай ловко перехватывает ее прямо над моим правым ухом.
