Наклонив голову набок, я пристально рассматриваю Харпера. У него прямые волосы, мои же немного вьются. Он ниже меня ростом, худощавый, и глаза не серые, а зеленые. Большие, как у меня, но слегка раскосые. Оттенок кожи у нас одинаковый, золотистый. Одинаковая форма лица, высокие скулы, полные губы.
– Как ты смеешь! – негодующе восклицает Кровавый Сорокопут, и ее глаза вспыхивают. – Муса! Это не твоя…
– Не моя тайна? Моя, если она спасет нам жизнь. – Книжник оборачивается ко мне. – Ты так странно на него смотрел. Я и решил, что внутренний голос намекнул тебе на некую связь между вами. И твой внутренний голос прав. У вас один отец… но разные матери – к счастью для него. – Книжник хихикает. – Ты же не отправишь сводного брата на верную смерть, верно? Ты вырос среди Кочевников. Для них семья – это святое.
– Возможно, когда-то, – говорю я. – Но больше нет.
– Довольно.
Та, что произносит это слово, снова будит воспоминания: смех и любопытство, кожа цвета меда, волосы цвета ночного неба. Она поднимается по тропе, останавливается на краю обрыва и долго, молча смотрит на меня.
Ее взгляд волнует меня. Мне становится жарко, перед глазами мелькают новые картины прошлого: военная школа, окруженная гранитной стеной, танец при свете полной луны. А еще бегство через горы, комната в трактире где-то далеко-далеко отсюда, ее тело, прижатое к моему…
– Ты позволишь нам пройти через эти земли, Ловец Душ.
– Лайя из Серры. – Я негромко произношу ее имя. – Твое время еще не пришло. Лес не потерпит этого.
– А я говорю, что твой Лес нас пропустит. Ты нас пропустишь.
В голосе Лайи чувствуется уверенность, которой я раньше за ней не замечал. А еще рядом возникает какое-то свечение. И оно кажется мне знакомым, хотя я не помню, чтобы видел его прежде.
Кучка призраков собирается у меня за спиной, но они молчат. Лайя опускает взгляд, сжимает руки в кулаки, и у меня в голове мелькает неожиданная, абсурдная мысль. Она разговаривает с кем-то – или с чем-то. Как человек, привыкший к голосам в своей голове, я сразу понимаю, когда другой общается с невидимым собеседником.
Кивнув точно в знак согласия, Лайя проходит мимо меня и переступает границу Земель Ожидания. Я жду, что призраки откликнутся жуткими стенаниями, что Маут проявит свой гнев. Но Лес совершенно спокоен.
Остальные следуют за ней. И если я не остановлю их сейчас, что-то изменится. Произойдет непоправимое. Начало этому положил треклятый Пророк, когда вернул мне память.
Я собираю свою магию, намереваясь вышвырнуть их прочь.
Но Лайя оглядывается – в глазах ее боль от пережитого предательства. И я позволяю магии уйти. Незнакомое чувство переполняет меня.
Потом я понимаю, что это стыд. Глубокий и мучительный.
По раскисшей от дождя тропе Ловец Душ ведет нас в глубь Леса. Я то и дело поглядываю на него – осталось ли в нем что-то от моего друга Элиаса Витуриуса. Мускулистое тело и резкие черты лица, вот, пожалуй, и все. Мальчика, которого я когда-то знала, больше нет.
Мы оказываемся на небольшой поляне, и под его пристальным взглядом Лайя осторожно извлекает стрелу и накладывает повязку. За моей спиной трещит ветка, и я выхватываю меч.
– Это всего лишь белка, – говорит Ловец Душ. – Солдаты сюда не войдут. Призраки сведут их с ума.
Я невольно поеживаюсь. Я, конечно, знаю о призраках в этом лесу, но они ведут себя тихо – не то, что те визжащие демоны, что вселялись в моих воинов у ворот Антиума.
