Унур взял еды в дорогу, попрощался с работниками. Я окинул его придирчивым взглядом и вздохнул. Одежда на рабе не изменилась, добавились лишь обмотки на ногах да сандалии. В простецкой рубахе и старых штанах путешествовать, конечно, было можно. Но это было очень неудобно при плохой погоде. Что ж, как новый хозяин я был обязан позаботиться о своем «имуществе» и купить ему новую одежду хотя бы в Ногоне, городке, который лежал у горячих источников.
Мы распрощались с хозяином постоялого двора и вышли на дорогу. Унур поначалу был робким и тихим.
– Господин, – неуверенно обратился он ко мне. – Примите мою благодарность. Без вашего вмешательства справедливость бы так и не восторжествовала.
Я кивнул и молча улыбнулся.
– Но почему вы вмешались? – спросил Унур с глубоким искренним недоумением. – Зачем вам возиться со мной?
– Скажем так… – Я немного подумал, прежде чем подобрал слова. – Когда я могу помочь, то стараюсь не проходить мимо. Иначе какой из меня вышел бы жрец?
– О-о… – уважительно протянул Унур. В широко распахнутых глазах засветилось восхищение, и я, не выдержав, с преувеличенным вниманием уставился на дорогу.
Умывшись и зачесав влажные волосы на затылок, Унур стал выглядеть совсем по-детски. Возраста не добавляли ни пухлые щёки, ни круглый лоб, ни открытый взгляд – ничего. Однако развитое тело и высокий рост не давали назвать раба ребёнком.
– Сколько тебе лет, Унур? – спросил я, устав гадать.
– А? О… Мне пятнадцать, – ответил Унур. – А вам, господин жрец?
– Двадцать пять.
– Ого! Какой вы, оказывается, старый! А выглядите таким молодым!
Я рассмеялся.
– Двадцать пять, по-твоему, старость?
– Ну… Нет? – Унур ссутулился, почесал в затылке, и я подумал о том, что с такими манерами его и правда сживут со свету. Люди, управляющие кланами, не сутулятся, не чешут в затылке и уж тем более не улыбаются так, что зубы пересчитать можно. Неужели, кроме знания о своих корнях, мальчишке ничего не дали? Впрочем, когда бы рабы успели это сделать? Судя по всему, их покупали не слишком знатные люди для облегчения своей жизни. Работа изо дня в день с рассвета до заката – вот что занимало клан Хуай последнее столетие. Как, будучи рабом, воспитывать наследников? Удивительно, что кровь клана вообще сохранилась.
Задумавшись, я не сразу понял, что Унур продолжал говорить.
– Прости, что?
– Я говорю, повару на постоялом дворе тоже двадцать пять, но он выглядит старше. Он такой огромный, здоровый, наверное, из-за того что работает на кухне и мешки всё время таскает. Другие жрецы все такие обветренные, загорелые, а вы нет. Вы словно с картинки сошли. У вас и кожа белая, и руки совсем не грубые. Даже у господина палача руки в мозолях. Ну, из-за меча. А у вас нет…
Я неловко рассмеялся и перебил глазастого мальчишку прежде, чем он начал задавать совсем неудобные вопросы:
– Какой ты наблюдательный! Мой покровитель – Нищий принц, бог странников. Он оберегает меня в пути от всех напастей. Да и кровь у меня такая – приходится беречься. Видишь, от солнца прячусь, ношу доули. – Я поправил широкие полы шляпы и добавил: – Ты же не против, если мы сначала зайдём в бани? Я понимаю, тебе хотелось бы поскорее стать свободным. Но мы уже намерились хорошенько вымыться. Не откажешь?
– Вот теперь вижу, вы не из знати. Знатный никогда бы не спросил раба, против он или нет. Так только простые делают, – заметил Унур и покачал головой. – Нет, конечно, не против.
