– Октай, сделайте что-нибудь! Вы жрец! Вы должны! Это ваша работа!
На улице всё кричали, и я невольно схватился за стол, никуда не желая уходить от людей.
– Отпустите меня!
Но хозяин бессвязно выкрикивал что-то про мои обязанности, пока не подоспел Тархан и не угомонил его парой затрещин.
– Отвечай коротко и ясно, – велел палач, загородив меня плечом. – Что случилось?
Хозяин выдохнул, сжал трясущиеся руки в кулаки и выпалил:
– Господин с бумажным зонтом! Беспокойный дух! Он вернулся и требует жреца! Убил мужчину!
К сожалению, я был единственным жрецом на этом постоялом дворе.
Никто ничего не выдумал и не преувеличил. Повозка и беспокойный дух правда стояли на освящённом тракте напротив постоялого двора. Прямо перед распахнутыми воротами лежал убитый, судя по одеждам, ремесленник. Что меня нервировало больше: вежливая улыбка господина Хагана или свежий труп – я не смог определить. И то, и другое ввело в одинаковую оторопь.
Дух стоял прямо на дороге, у тела. Камни освящённого тракта были ему нипочём. Кто знает, может, его не удержала бы и земля принца Чана? Тем более принц был всего лишь наследником и уступал в силе Сыну Неба. Недаром же вокруг всех дворов строились стены… Которые, похоже, господин Хаган считал препятствием, только пока не осознавал своей безжизненности.
Я встал ровно на границе тракта и постоялого двора. Поздоровался.
– Доброго вечера, господин жрец, – учтиво отозвался господин Хаган и повертел зонт. Тени от ласточек заиграли на его лице. – Чудесная ночь, не правда ли?
Он сделал шаг к воротам, и те храбрецы, которые стояли рядом со мной, отшатнулись.
– Вы… – Я обнаружил, что горло перехватил спазм, прокашлялся и уже твёрдым голосом ответил: – Вынужден признать, ночь и впрямь прекрасна.
Ночь выдалась душной и облачной. Но с беспокойным духом не следовало спорить. Если ему нравилась такая погода, кто я, чтобы возражать?
– Лунный свет необыкновенно чист. Я впервые вижу такую яркую луну. Господин жрец, не поможете мне разобраться с одним деликатным делом клана Хуай? Я служу там счетоводом, – продолжал беспокойный дух, а я не мог оторвать взгляда от синяков на смятой шее убитого. Жёлтый свет указательного фонаря сделал их почти чёрными, а его голова вывернулась так, что можно было рассмотреть след пятерни почти целиком. – Господин жрец?
Он меня не помнил?
– Разве… – Я сглотнул и перевёл взгляд на господина Хагана. – Разве этот человек что-то натворил?
– Этот человек меня обокрал, – надменно ответил господин Хаган. – Господин жрец, разберитесь с ним по всей строгости закона!
На его лице появилось невероятное возмущение, когда он посмотрел на убитого вора. Мне стало ясно – господин с бумажным зонтом не понял, что сделал, и думал, что мужчина жив.
– Ох. – Я кивнул и изобразил понимающую улыбку. – Раз так, то, конечно, я разберусь. Расскажите, что произошло?
За спиной раздался громкий то ли восторженный, то ли возмущённый шёпот:
– Ну и жрец! Как будто каждый день такое видит!
– Может, и видит…
Да, должно быть, для перепуганных постояльцев моя светская беседа с беспокойным духом прямо над остывающим телом выглядела впечатляюще.
– Моя повозка сломалась недалеко отсюда, а слуга ушёл в лес и не вернулся. Этот человек проходил мимо, и, к своему сожалению, я попросил у него помощи. Он согласился и поставил колесо на место. Я великодушно решил отплатить за доброту и позволил ему занять место на козлах, пообещал еду и кров в моём доме. Когда мы свернули к поместью… – Дух метнул взгляд к повороту на Ногон. – Когда мы свернули, я обнаружил, что из повозки пропали бумаги! Я подумал, что шкатулка с бумагами выпала, когда чинили повозку. Я попросил этого человека вернуться, и он повернул. А едва мы доехали до этого места, как он спрыгнул и попытался убежать! Я сразу понял, что это он украл бумаги! Я попытался выяснить, где этот мерзавец их спрятал, но он отказался говорить! Упорствовал! Говорил, что не крал бумаги! А потом замолчал! – пожаловался господин Хаган. – Я решил, что нужно звать жреца и требовать справедливости. Он обокрал меня. Больше некому!
