На длинной веранде обнаружилось кресло-качалка. Тео осмотрела его, качнула на пробу и, смахнув пыль, опустилась на скрипнувшее сиденье.
Где-то в ветвях старого дерева пела птица, и в воздухе плыл сладковатый аромат яблоневого цвета.
А хорошо все-таки! Небо, трава, деревья… С некоторым удивлением Тео поняла, что ей совершенно не хочется домой. Впервые с того момента, как она открыла глаза в этом мире, Теодора была совершенно спокойна. Есть яблоня, есть кресло-качалка, есть птица… Безумный мир вокруг Теодоры прекратил свое хаотичное вращение, скрипнул и застыл, подарив ей минуту передышки.
Теодора закрыла глаза.
— Ваш завтрак, госпожа, — выдернул ее из дремоты контрактный. В руках он держал тарелку, на которой возвышалась гастрономическая копия Пизанской башне. На хлебе толстыми ломтями были сложены хлеб, сыр, ветчина, листья салата, снова сыр и снова ветчина. Венчала это странное сооружение неровно отрезанная половинка помидора.
Осторожно примерившись, Тео взяла произведение архитектурного искусства. Половинка помидора на вершине башни угрожающе качнулась, но все-таки удержалась.
— Спасибо, — дипломатично поблагодарила Теодора. — Для начинающего ты отлично справился. И очень быстро. Давай, неси свою порцию, завтракать будем.
— Не понял. Что принести? — нахмурил светлые брови контрактный.
— Свою порцию еды, — терпеливо повторила Теодора.
— Какую порцию? — озадаченная морщинка между светлыми бровями углубилась.
Мысленно застонав, Теодора не закатила глаза — и это было очень, очень значительное достижение.
Да уж. Когда работаешь в серьезной финансовой организации, то привыкаешь: окружающие люди обладают хотя бы минимальным интеллектом. Но не может же постоянно везти.
— Ты. Приготовил. Два. Бутерброда. Себе и мне. Мой ты принес. Теперь принеси свой. Или я спала так долго, что ты его уже съел?
— Нет, госпожа. Я не ел. Я приготовил только один бутерброд. Ваш.
— Один? Но почему? — теперь зависла и Тео.
— Вы так сказали. Сделай для начала бутерброд. Я сделал.
— Но я же не это имела в виду! Я говорила только о том, что готовить нужно именно бутерброд — а не ростбиф, к примеру, и не пирог. Если нас двое — естественно, порций должно быть две!
— Простите, госпожа — недоуменная морщинка на лбу контрактного разгладилась, черты лица обмякли, утратив малейший проблеск мысли и воли. — Простите. Я не понял.
Он даже говорил иначе — медленно, тускло, полинявшим невыразительным голосом.
Как робот, у которого сели аккумуляторы.
— Не страшно, — немедленно сдала назад Тео. — Я действительно ничего не сказала про вторую порцию. Пойди и сделай еще бутерброд. Или два. Сколько хочешь, столько и сделай. Для себя, — на всякий случай уточнила она. Чтобы теперь точно без осечек.
— Сейчас, госпожа, — контрактный исчез на кухне, а через пару минут вернулся с бутербродом. Между двумя толстыми кусками хлеба выглядывал полупрозрачный ломтик сыра. И лист салата.
— Это что? — не поверила своим глазам Теодора.
— Бутерброд. Себе. Вы же сказали, — в бесцветном голосе контрактного мелькнуло призрачное эхо обиды.
Ты хотела. Я сделал. И чем ты опять недовольна??
— Ну что за… — чудовищным усилием воли Тео стиснула челюсти за долю секунды до того, как образ благовоспитанной леди разбился в щепки. — Ну что за… ерунда! — второй заход дался лучше, чем первый. — Ты сделал мне нормальный бутерброд. Пойди и сделай себе такой же! В холоднике продуктов на роту солдат!
