Подъехали автобусы с пассажирами. Улыбчивые и хмурые, старые и молодые – разные люди, одним словом. И каждому Алина улыбалась, встречая на входе. Тяжелый труд – принять две сотни пассажиров и отнестись к каждому одинаково хорошо, несмотря на первые наплывы усталости, несмотря на тревожное настроение. Несмотря на промозглую погоду. Несмотря на то, что где-то, возможно, еще дымятся обломки того самолета, от полета на борту которого Алину уберегла судьба. Или что-то еще.
Самолет оторвался от земли и устремился во влажное, темное небо. Капли дождя стекали по иллюминаторам, чуть трясло. Алина сидела в кресле, пристегнутая ремнями безопасности, и, медленно моргая, смотрела вперед себя. Но вот самолет ушел чуть вниз, поддавшись сильным воздушным потокам, и на нее устремили взгляды напуганные пассажиры с первых рядов. Она одарила их немой улыбкой, хотя у самой сердце екнуло в груди.
Боялась ли она турбулентности? Нет. Но, все же, организм ее реагировал на внезапности так же, как и у любого другого человека. Она окинула взглядом Машу, которая, аккуратно положив руки на колени, задумчиво смотрела в иллюминатор.
Самолет набрал высоту. Погасло табло «Пристегните ремни». Грозовые тучи сменились нежной пустотой бескрайнего неба. Облака стелились где-то внизу. Диск солнца, казавшегося таким близким на высоте в десяток километров, слепил глаза пилотам. Оттого они и сидели в солнцезащитных очках. Автопилот управлял самолетом, а они следили за показаниями приборов и переговаривались между собой. Вспоминали прошедшие выходные.
Забот у Алины хватало. Прокатиться по салону с тележкой и предложить пассажирам напитки на выбор. Несколько десятков раз повторить, что томатный сок закончился(потому что он заканчивается очень быстро, но нисколько не из вредности). Собрать грязную посуду. Отозваться на сигнал вызова бортпроводника в салоне. Пассажиры уж точно найдут, чем занять стюардессу в момент, когда живот ее тревожно урчит, требуя новую порцию еды, а усталость все сильнее и сильнее овладевает ее телом и мыслями.
Несмотря на все минусы, определенные плюсы, все же, имелись. Алина отвлекалась от мыслей о пропавшем самолете. В рабочей суете, раздавая пассажирам «касалетки», объясняясь, почему в меню нет рыбы, она просто забывала о том, что существует другая жизнь. Жизнь на земле и заботы, которые тревожат ту Алину, что ходит по земле, дышит воздухом парков и скверов, ездит в общественном транспорте и ругается с ушлыми продавцами бытовой техники, просто растворяются в мерном гуле двигателей, что несут стальную птицу вперед, к пункту назначения. Вся «та жизнь» остается спрятанной под слоем грозовых облаков.
Берлин встретил плохой погодой и ломаным английским, на котором разговаривают работники наземных служб аэропорта Шёнефельд. Дождь, будто бы ухватившись за хвост самолета, прилетел вслед за Алиной в Берлин.
– Ты когда-нибудь выбиралась в город? – спросила Маша у Алины во время небольшого перерыва, когда они сидели на откидных креслах между салонами.
– В Берлин? Да, было разок.
– И как тебе там?
– Знаешь, я больше курортные города люблю. Море люблю. Шезлонги. А в Берлине… ну, не знаю. Прогуляться по Александерплац. Выпить пива. Посмотреть на Бранденбургские ворота…
– Ты, видимо, искушенный турист, – улыбнулась Маша.
– Нет, я просто ленивая и немолодая женщина.
– А выглядишь прекрасно.
