Мы хором с Фаиной закашлялись.
– Откуда такие выводы, ребенок? – Фаина первая пришла в себя. Даже не пришлось колотить ее по спине.
– Ну, папа на тебе лежал, когда я зашла. От этого всегда бывают дети…
– Я даже не буду спрашивать, откуда ты взяла этот бред! Просто запрещаю смотреть твои дурацкие видосы на планшете!
– В детских видео такое не показывают. Но в школе и так все об этом знают. – Ребенок пожал плечами, окинув нас взглядом, полным снисхождения…
– В школе тебе наврали. И…
– Мам, ну вы уже сделали нового ребеночка? Успели? Я долго лежала в комнате, чтобы вам не мешать!
– Нет. Папа еще не решил, будет ли жить с нами. Он, возможно, завтра уже уедет! – Фаина бросила на меня очень красноречивый взгляд.
А я не дурак. Я сразу понял: если сейчас открою рот – сразу же вылечу в окно. И ничто уже меня не спасет!
– Так пускай уезжает! Если у меня будет сестренка – так и быть, не стану больше у тебя просить папу.
Она говорила очень весело и беззаботно. И даже улыбалась.
Но на мою рожу улыбка никак не хотела натягиваться.
Фаина и вовсе отвернулась, подозрительно замолчав.
– Нет уж. Если я уеду, то только вместе с вами!
Твою мать!
Это травма языка на мне сказалась! Раньше он всегда меня слушался. А тут какая-то фигня: че хочет, то и молотит. И не ждет, пока мозг всякие глупости отфильтрует…
– Папа пошутил, Агата…
– Нет.
Черт. Галюня будет счастлива…
А я… Может, утром получится отмазаться?
– Ура! Мы поедем в другой город! И там вы сделаете мне сестренку!
– Иди спать, Агата. Я тоже лягу с тобой.
– Зачем?
– В моей кровати очень тесно. Папа по этой причине и улегся на меня: не знал, как лучше устроиться…
– Ладно. Пускай. Вы потом еще успеете все сделать…
– Доброе утро…
– Кому как…
Я пришел на кухню, поднятый запахом чего-то очень ароматного и вкусного. Еще до конца не проснулся, но брел сюда, глотая голодную слюну.
– Милая женушка, ты завтраком меня накормишь?
Меня встретила только прямая спина, гордо выпрямленная, такая же гордая шея и упругая попка. Лицо мне показать Фаина не соизволила.
Но я ж не гордый! И упрашивать тоже не стану! Я и спину могу обнять, и прижаться к ней… Тем более, под затылком у девушки – такие милые, такие пушистые завитушки. Так и тянут, чтобы их намотали на палец и снова отпустили: они отскочили мягкими пружинками.
– Ты бессмертный или без наполнителя в тыковке, не пойму? – В одной руке Фаины – сковорода, во второй – железная лопатка для блинов. Это я рассмотрел не сразу. Но как увидел – все сразу понял.
– Я – благородный спаситель одиноких женщин. – Руки сами переползли с ее талии на запястья. – Тебе ведь тяжело ее поднимать, правда? Вот, я тебе помогаю…
Сглотнул слюну.
Пахло охренительно вкусно: и от Фаины, и от того, что жарилось. Какие-то умопомрачительные оладушки, на которые даже смотреть больно, так хочется их срочно съесть!
– Ты – бестолковый суицидник. Зачем так нарываться на проблемы? Думаешь, мне нравится портить твое здоровье, Максим?
Отставила в сторону сковороду и приборы, повернулась ко мне лицом…
– А где твои синие волосы? Куда они делись? Ты что, линяешь каждую ночь и снова косы отращиваешь?
Она сегодня казалась какой-то другой… Дерзость, вроде бы, никуда не подевалась. А угрозы в голосе стали еще страшнее. И глаза искрят, как неисправный трансформатор – того и гляди, убьет… А все равно: милее стала, роднее, что ли?
– Да. Синие надоели. Сегодня будут зеленые. – Она резко дернулась, напоминая, что до сих пор – в моих объятиях… Острый локоток под ребра, будто нечаянно, и все – я тут же очнулся, проснулся, пришел в себя. Стряхнул туман наваждения…
