– Ну и напоследок – собака. Куда она подевалась? Если бы с ней что-то произошло, Каретная не стала бы скрывать от знакомых. Как ни крути, такая реакция укладывается в логику поведения человека, привязанного к своему питомцу. Резюмирую, – бодро завершил свои умозаключения КэБ. – В деле Каретной не все гладко. Поэтому я хочу предпринять собственное расследование и по возможности помочь Дымову, хотя он об этом не просил. – Профессор посмотрел на аспиранта: – Вот такая история. Ты ведь любишь все таинственное и неизвестное? Поможешь мне?
– Шеф, я обеими руками за, – затараторил Максим. – К вашему сведению, я бывал в офисе Каретной, и меня ей представляли. Я и с главным редактором знаком…
– Ба! – Хабаров развел руками. – Наш пострел везде поспел, как говорит моя мама.
– Не знаю, как мама, но вы уверяли, что следите за моими публикациями! Цыганские очерки выходили на сайте информагентства «Говорит Камск». Вы же читали их?!
– Конечно, – заверил его Кирилл Борисович, хотя на деле даже не пытался этого делать. Уж очень ему не нравилась связь аспиранта с табором. – И как тебе Каретная? – Профессор обратился в слух.
– При первой же встрече устроила форменный допрос, спросила о моей научной специализации, о чем пишу. Я сказал, что вы мой научный руководитель.
– И что она?
– Отреагировала восклицанием: «О, Хабаров!» И дальше типа: «Вам повезло». А вы знаете, что Каретная работала у нас в универе? На журфаке вела спецкурс «Журналистское расследование».
– Надо же! Эта Каретная – девушка-сюрприз!
– Хотите, я сейчас же поеду к знакомым на факультет и расспрошу о ней больше? – Максим уже видел себя активным участником расследования.
– Отлично! Гони на журфак и потом перезвони мне.
Аспирант пошел к двери, на ходу набрасывая куртку, но внезапно обернулся:
– Кирилл Борисович, правильно, что вы занялись этим делом. Честное слово. Еще десять лет назад ваше имя в Камске было на слуху – мне рассказывали. Но почему вы отказались от практики, не понимаю. Вы заточили себя в университетских стенах, стали затворником. Мое мнение, зря!
– Мне было не до этого, – поморщился профессор. – Поезжай-ка лучше, да разузнай подробности. И… – Кирилл Борисович сделал паузу. – Спасибо тебе за понимание и согласие помочь…
В дверях Авдеев подчеркнуто громко, с тем чтобы слышала лаборантка, обронил:
– Обязательно включите это в свою предвыборную программу.
«Конспиратор, – одобрительно подумал КэБ об ученике, – хорошо подыграл»…
Все следующие дни ему непрерывно звонили. Первой была декан, набравшая его через пару часов после озвученного Кириллом Борисовичем «решения» баллотироваться в ректоры. Скороговоркой поздоровалась, говорила неприязненно, сквозь зубы.
– Вы надеетесь, что будут выборы? Зря, – металлическим голосом сказала она. – Нового ректора назначат, даже не сомневайтесь! А вы со своими амбициями только факультет подведете.
Под факультетом она имела в виду, конечно, себя.
– А как же вузовская демократия? Неужели ей пришел конец? – возразил Кирилл Борисович, через силу изображавший серьезность.
– Это оттого, что вы мало загружены на кафедре. Я поговорю с заведующим, – будто не расслышав его, злобно выговаривала деканесса.
– Сейчас мне особенно некогда: заканчиваю предвыборные тезисы.
Следующий разговор был с заведующим.
– Кир, привет! Что за чушь несет Эфирова? Трубит, ты идешь в ректоры. Это правда?
