Нечто иное - страница 26

– Беременность будет препятствием между вами. Если ты родишь, вы никогда не будете с Костей вместе. Ты должна решиться и тогда все станет на свои места. А до тех пор вы оба будете ненавидеть друг друга, любя.

– Я уже решила. Я не хочу от него детей. И никогда его не прощу! – Настя села рядом с Лией. – А вообще… спасибо тебе, баб. Мне просто надо было выговориться. Определиться, что делать дальше со все этим. Я решила. Мне стало легче.

Бедная ты моя девочка! – вздохнула Лия.

Прошло два месяца.

Баба Лия появилась как всегда – без предварительного звонка. Она критически посмотрела на Настю, прямо с порога.

– Баба, проходи, что ты в дверях-то стоишь?

– Я ненадолго. – Лия шагнула через порог, но раздеваться не стала. – Ты решила не делать аборт?

– Я подумала, что рожу назло ему. Это было бы проявлением слабости – сделать аборт. Он наверняка не хотел бы, чтобы я забеременела. Такие проходимцы, как он, всегда боятся этого. Я поняла. Именно поэтому он и убежал тогда. Испугался.

– Странно, я всегда думала, что женщины рожают потому, что хотят иметь детей. Ты хочешь родить назло? Ты не боишься испортить жизнь и себе, и детям?

– Я воспитаю их.

– Назло? – спросила Лия.

Настя смутилась.

– Но я люблю их! – Она погладила еще не появившийся толком живот.

– Их?

– Да, у меня будет двойня.

Лия подошла к Насте вплотную и положила ладони ей на живот. Через секунду она отдернула одну руку, словно обожглась. Затем отвела вторую и покачала головой.

– Что такое, баба?

– Воистину, добро и зло всегда ходят рядом.

– Не поняла.

– Ты сделала ход Настя, решила рожать, и этот ход был неудачным.

– Почему?

– Потому что неудачный ход может привести к мату.

Прошло шесть месяцев с того момента, как Костя и Настя расстались, едва встретившись на вечеринке, а молодой человек так и не пришел в себя окончательно. Настя снилась ему по ночам. Она не отпускала его. Вся эта мистическая история, что произошла с ним, просто не укладывалась в голове. А самым страшным было то, что поделиться с кем-либо своими переживаниями он не мог. С точки зрения нормального человека все это было полным бредом. Он несколько раз решался пойти к Насте, ведь узнать ее адрес не составляло особого труда, все рассказать. Но скорее всего, Костина правда была бы нелепым оправданием перед ней. Подумать только, прийти и сказать, что в нее вселился звездочет, с которым у Кости был договор, но тот не выполнил его. И что она – Настя, совсем не Настя. Но он, Костя, все равно любит ее, не смотря ни на что. Чушь какая-то. От этих мыслей можно было свихнуться.

Костя не мог найти себе работу, так как у него не было соответствующего образования. Приходилось жить на ничтожное пособие, выдаваемое людям, не принявшим «улитку» и нигде не работающим. Однако Костя не принимал «улитку» из принципа. Он прекрасно помнил то, как в будущем люди будут издеваться над изгоями. Он как-то поймал себя на мысли, что начинает тихо ненавидеть этих улиточников – как он их прозвал. Аэромобиль у Кости, естественно, отобрали, поэтому единственным средством передвижения для него были собственные ноги. Так, на своих двоих, он, потеплее одевшись, бродил бесцельно по городу с утра и до вечера. Вечером он спешил домой, чтобы не видеть ненавистное ему звездное небо. И так бы могло длиться вечно, если бы в один из дней, когда идя, по своему обыкновению, по одной из улиц города, куда глаза глядят, он не заметил, что за ним следят. Сначала Костя подумал, что ему показалось. Женщина лет сорока, в черных очках и нелепом желтом пальто, шла за ним по пятам метрах в двадцати. Он резко остановился. Женщина сразу свернула в арку огромного жилого дома. Костя двинулся дальше. Шагов через тридцать обернулся. Она снова шла за ним. Костя нырнул в проем подземного перехода метро, – как его называли по старинке, женщина последовала за ним. Тут Костя решил остановиться и пойти прямо к ней навстречу, но потом передумал. Он вдруг почувствовал что-то вроде азарта и ускорил шаг. Пройдя турникет, Костя обернулся. Она не отставала. Костя побежал вниз по лестнице. К платформе как раз подходил «Фарад» – магнитопоезд, названный так в честь ученого Фарадея. Костя пробежал два последних элитарных вагона и заскочил в открытые двери, которые сразу захлопнулись за его спиной. Женщина стояла напротив закрытых дверей. Она сняла очки и пристально смотрела на Костю своими почти черными глазами. Вдруг она улыбнулась, и в голове Кости ясно прозвучало: «Не бойся меня». Электропоезд тронулся и Костя, пройдя по полупустому вагону, сел на свободное место. Он не считал остановок. Костя сидел и думал, что он, наверное, сошел с ума. Опять голоса. Неужели все начинается сначала? Но это не звездочет. Уж его-то скрипучий, противный голос Костя узнал бы из тысячи. «Станция Подольская, конечная», – возвестил женский голос диктора. Костя вышел на перрон и посмотрел по сторонам. Надо было возвращаться обратно. Подольска Костя не знал, да и время было около семи вечера, скоро начнет темнеть. А так можно бы побродить по улицам этого города. Костя развернулся. Прямо перед ним стояла та самая женщина в желтом балахоне.