– Эм, мы, вообще-то, ещё здесь… – сказал я, пытаясь перевести всё в шутку.
– Так я вам это и говорю, – развела руками Надя. – Попробуйте хоть раз поговорить честно, без издёвок. Уверена, откроете друг в друге много нового.
– Да не хочу я в нём ничего открывать! – возмутилась Ника. – Я тебе сразу скажу: если мы с ним останемся вдвоём, то будем просто молчать. Нам даже обсуждать нечего.
– Ну вы можете сделать это ради меня? Пожалуйста, – настояла хозяйка квартиры. – Я бы хотела, чтобы мы все дружили как можно дольше, а вы… Если продолжите в том же духе, то рано или поздно кто-то из вас свалит из нашей компании. И это будет уже совсем не то. Не хочу больше никого терять…
Мы с Никой удивлённо переглянулись. Если это очередная попытка Нади свести нас вместе, то какая-то очень отчаянная. Неужели ей, и правда, так сильно надоела наша ругань? Для нас это уже давно что-то само собой разумеющееся, мы никогда и не считали себя друзьями. Максимум – приятелями из одной тусовки. А Наде, видите ли, «мерзко» от этого…
Но мы оба так хорошо к ней относимся, что не можем просто проигнорировать её просьбу. Да ещё такую настойчивую.
***
Ночь. Небо затянуло тучами, как перед грозой. Во дворах стоит темнота, разрезаемая редкими фонарями. В некоторых окнах ещё горит свет.
Я действительно пошёл провожать свою заклятую подругу. Если честно, мне, и правда, стало интересно, чем будет отличаться наше с Никой общение, если исключить из него зрителей.
Но за половину пути мы не сказали ни слова, как и предрекала брюнетка. И вот, чтобы она не оказалась права, я решил всё-таки начать диалог.
– Слушай, а что, за годы знакомства мы с тобой реально ни разу не оставались наедине? – спрашиваю.
– Гляди-ка, кто созрел для беседы, – ехидно улыбнулась Ника, поправив свою чёрную косуху. – Лично у меня никогда не было желания с тобой что-то приватно обсуждать, так что да… Хотя нет, погоди! В прошлом году на дне рождения Андрюсика мы на несколько минут остались одни в комнате. Уткнулись в телефоны и ничего друг другу не сказали. Видимо, нам действительно нужны «зрители», чтобы общаться.
– Ого, ты помнишь такие подробности…
– Я много чего помню. На память не жалуюсь.
– Тогда, может, ты вспомнишь, из-за чего всё это началось?
– Что «это»?
– Ну, наше с тобой… Словесное противостояние, так сказать.
– Пф! Да не было ничего особенного. Просто кое-кто мнит себя крутым парнем, а я вижу, что совершенно он ничего собой не представляет. Не люблю выпендрёжников и всегда говорю им в лицо, кто они на самом деле. Вот и весь секрет. Элементарно, Ватсон.
– И зачем я только спросил? Знал же, что, кроме вони, ничего не услышу…
Мы оба замолчали, но шагов через десять Ника вдруг продолжила беседу.
– В день, когда мы познакомились, ты задвигал, что начал писать книгу. Не знаю, это ты меня пытался впечатлить или Надю, но гордость из тебя так и пёрла. Выпендривался, будто уже стал известным писателем. Только потом прошёл месяц, а затем и год, и о книге я больше ничего не слышала. Как она там поживает, кстати?
– А память у тебя, и правда, мощная… – опешил я.
– Не съезжай с темы! – одёрнула Ника. – Признайся, что просто выпендривался перед девчонками. Ты только дешёвые статейки в Интернете переписывать умеешь, а на полноценный роман у тебя духу не хватит.
Вот зараза… Уела так уела.
На самом деле я тогда сел и на одном порыве написал шесть глав, а потом застопорился. Вдохновение пропало. Иногда я открываю свой сказочный текст, перечитываю его, что-то добавляю, но, как дальше развивать историю, ума не приложу. И если скажу об этом Нике, то дам ей огромный повод стебать меня до самой старости. Надо как-то покрасивее завернуть…
