Неделя до конца моей депрессивной мимолетности - страница 23

многофункциональностью ванны. Душ, правда, тоже его вполне устраивал. Что касается освещения, то занятно вам заявлять, что именно эта часть помещения лучше всего освещалась. Может быть, всяческие важные принципиальные мысли насчет прожитых дней, произошедших случаев, грянувших событий объявлялись именно в крайних местах: совершенно ярких, приватных, интимных углах и абсолютно темных, освежающих. Это я про балкон, пожалуй, именно так.

Нетрудно прийти к такому выводу, что Джеймс мылся каждый день, даже старался несколько раз в день освежаться под водой. Первый прием душа он осуществлял по одним причинам, некоторые последующие – по отнюдь другим. Все в жизни главного героя имело уникальное, неповторимое и смятенное место быть. В какой-то момент вскоре Джеймс понял, что под чистой приятной струей воды думается лучше и в разы яснее, вразумительнее, скажем так. Однако при всей возможности активно и охотно рассуждать в душе мужчина не предпочитал затрагивать в своей голове вопросы чрезмерно насущного и строго важного характера, крупные такие, серьезные. Нет, он выбирал темы меньше и более ненужные для чего-то грандиозного, великого. Он считал, что работа с подобными бескорыстными, изворотливо непростыми идеями поможет ему не только разрядить обстановку вокруг себя, отвлечься, но и какими-то окольными, нестандартно смышлеными путями добраться до необходимого действенного решения какой-нибудь запущенной или просто неотвязной, назойливой проблемы. Как ни странно, за таковые простодушные и светские он считал глубокие наблюдательные, скоропостижно упрямые и бьющиеся темы, например, страх, боль, предательство, отсутсвие чего-либо, смысл. Надо отметить еще и то, что в душе каким-то занятным образом Джеймс расставлял приоритеты перед собой особенно здраво и оттого рассматривал обсуждаемые вопросы совсем трезво. Сравнительно давно, еще в молодые продуктивные и цепкие годы, мужчина проявил некоторую страсть к нейтральной стороне, удивительно зоркому и мудрому, широкому и дальновидному взгляду этакой уравновешенной личности. Сегодня Джеймс взялся разобрать в себе проблему страха, потому что был уверен напрочь в том, что недавняя его реакция с пистолетом во рту являлась именно какой-то разновидностью страха. И он знал, что всей душой сторонился подобных эмоциональных анализирующих всплесков, потому как вспоминавшиеся картины забытых действий закономерно уводили мужчину далеко-далеко в специфическое прошлое, переживания и ощущения которого организм Джеймса сам определил скрыть от сознания, заморозить в пучине рациональности и прагматизма. Главный герой стоял с мокрыми, падавшими на лицо волосами, пытался воспроизвести более точно, но уже на безопасном от себя расстоянии образ чувств, которые тот недавно принимался испытывать. Страх.. Мужчина помнил, основываясь на истории своего внутреннего состояния, как тяжело и хлипко тянул время. Насколько то было.. полезно, экстремально, практично и.. одиноко. Непостоянная тягучесть времени порой способна подтолкнуть к отдалявшемуся откровенному монологу, которого не возникало продолжительный отрезок времени вообще. И о чем же происходил тот монолог, что сознание самоуверенно решило посчитать пересечение личных скомканных невзгод чем-то бесполезным, неучтенным, безнадежным.. Чем в таком случае отличается страх одушевленного от страха неодушевленного, раз всякий центральный откладывает, забывает, живет прямолинейными непрерывными, гладко ровными днями.? Бессмысленно, глупо, непрактично, будь то человек или камень, которые боятся.. В чем разница была бы.? Камень выполняет широко единственную почтенную роль в жизни; человек в свою очередь, видимо, несколько.. Как доказать, что жизнь человека насыщена перегородками, ямами и прочими неровностями в отличие от бытия речного простецкого камня? Если Джеймс думает, что играет абсолютно ту же одиноко единственную роль в своем существовании, как и тот же камень, как опровергнуть аргумент и доказать обратное? Разве история убийцы настолько однобока и однозначна.? Каждый раз притупившийся статус убийцы не забывает о себе и по-новому впечатляет Джеймса, все сильнее запутывая мужчину. Но ведь это не простая банальная и закадычно проясненная история убийцы. Посещают меня сомнения и неловкость, когда мне вспоминаются сцены отчаянных попыток самоубийства. Да-да, вероятно скажете вы. Как странно наблюдать за тем, как убийца пытается убить себя. Вы знаете, на то он, собственно, и убийца, чтобы.. спрашивать себя, убивая. Многие же убийцы спрашивают, выясняют что-то в процессе основном. Джеймс наверняка стоял в первых рядах по поводу анализа своих действий, продуманных последствий, найденных предшествий. И все же, и все-таки. Страх.. Почему, к примеру, проходя с закрытыми глазами над страхом, мы умудряемся по какой-то неведомой причине открывать глаза? Для чего-то же люди смотрят, идут по направлению к страху так или иначе. Слишком просто было бы утверждать, что для неопределенной причины, в нас это заложено природой. Однако все равно вы признаете, что имелась какая-то образованная причина для составления таковых реакций. Быть может, природа сама как-то раз изъявила стремление подумать, разобрать вопрос, укрепить позиции ответа, уяснить перспективы и проблемы каждой идейной стороны. Обычно в таких вопросах просится встать в предмет рассуждений логика закономерностей и корректного распределения сопротивляющихся моментов. И тогда хочется пробовать выстроить интересного рода закономерность страха и необходимости в нем человека, создать то самое верно подходящее распределение всех основных и вспомогательных точек заданного вопроса.