– Ну уж точно не он, – отрицательно мотнул головой Альфред.
– Почему?
Кэрролл собирался было ответить, но вместо него заговорил автомобиль: два крякающих гудка оповестили Альфреда о времени. Рыжий бандит оглянулся на звук, укрылся рукой от слепящего света фар и ответил уже на ходу:
– Павлины не летают!
Он сказал что-то ещё, но взревевший мотор заглушил его голос. Я проследила за губами – похоже на «прощай», хотя я не уверена. В любом случае, прощай и ты, Альфред, которого все зовут Кэрроллом.
Единственный человек, по которому я буду скучать…
Даже по Рафаэлю скучать не буду…
Посмотрев вслед удаляющемуся «Вальнету» 300, я развернулась на каблуках, собираясь идти в сторону своей машины. Но до автомобиля я не добралась…
Резко развернувшись, я уткнулась взглядом во что-то чёрное, лоснящееся и высокое. Оно столь высокое, стоит столь близко, что закрывает собой всё пространство передо мной. Я медленно подняла голову…
Ужас перед созданием сковывает по рукам и ногам, ввергает в оцепенение, замораживает все клетки тела. Это не человек, но и не асилур. Эта тварь вовсе не принадлежит смертному миру!
Трёхметровая худосочная фигура скрыта под чернильным эфирным покровом, который мог оказаться и плащом, и волосами существа! Лица не видно! У твари не наблюдается конечностей! Она не издаёт звуков, не пахнет! Вполне можно решить, что его нет, если б оно не стояло в шаге от меня!
Ничто не способно меня напугать – в любой ситуации я готова дать отпор. Но сейчас я не могу даже сдвинуться с места, не могу моргнуть, не могу вздохнуть!
Это создание считают женщиной. Её зовут Стумма. Безмолвная гигантская тень, которая приходит тогда, когда её не ждёшь, туда, где её не ждёшь, к тому, кто её не ждёт… Неупокоенный ли это дух или посыльный Небожителя… никто не знает… о Стумме никто ничего не знает…
Известно лишь то, что остаться в живых после встречи с ней невозможно. С роковым постоянством визит тёмной сущности оказывается смертельным, а выбранные ею люди непременно ложатся в могилу…
По-моему, в тот день я и умерла…
Перед смертью я смотрела, не моргая и не дыша, на Стумму более получаса. Когда все часы в Данкелбурге показали ровно двенадцать, и началась Неделя Долгой Ночи, моя жизнь оборвалась…
С любовью, Джоди.
В метро я вляпался в чью-то блевотину. Зеленовато-бурое пятно растеклось по нижней ступеньке спуска в подземку. Кто-то заботливо прикрыл органическую субстанцию газетой, так что я заметил её только в тот момент, как мой кед погрузился в недавнее содержимое чьего-то желудка. Целую минуту я яростно стряхивал вязкую мерзость и поливал округу смачной руганью!
Почему-то Данкелбург уж слишком похож на сточную трубу. Словно канализация давно переполнилась и нечистоты полезли на поверхность. Порой кажется, что город затоплен испражнениями по самую верхушку здания компании «Хентиаменти Корпорэйшн» – высочайшего небоскрёба в Данкелбурге.
Не каждый человек способен всплыть на поверхность. Большинство тонет в этом море мерзости, а их трупы оседают на дне. Сейчас я тоже на самом дне. Но у меня есть силы, чтобы всплыть.
Замаранный кед жалко. Это моя единственная обувь – пара старых синих с красным кедов с белыми шнурками. Сейчас, правда, не такими белыми… В них я хожу и жарким летом, и, как сейчас, холодной промозглой осенью, которая вот-вот готова смениться зимой. Чертовски холодно. А все мои деньги уходят на более важные вещи, чем новая обувь…
