– Двадцать восемь фигдамиков и тридцать пять кукишек!
Расплатившись, покупательница тотчас опустила чек в карман. Выкинуть его без риска для жизни можно было только на следующее утро, и то, при условии, если все домашние останутся живы.
– Спасибо большое! – женщина улыбнулась, придирчиво рассматривая соленья. Помидоры как помидоры- светло – коричневые, в фиолетовую крапинку. Женщина никогда не покидала родного города, ей в голову не могло прийти, что помидоры могут быть другого цвета.
– Приходьте до нас ще!
Очередь двигалась дальше. К прилавку уныло приковылял следующий посетитель. Улыбка торговки достигла небывалых размеров.
Считалось, что стереть улыбку с лица ребе Шинкерман можно было лишь только выбив оной зубы. Это было неправдой. Селка относилась к тому редкому разряду людей, которые умеют улыбаться деснами.
– Желаете шо – нибудь особенное?
Новый посетитель, или, как говаривала Ниннелька Лутовман – гость, интересовался товарами примерно как путана – любимой книгой своего клиента. В отличие от остальных, подозрительный тип хотел только одного – тихо и незаметно повеситься.
Одет гость был в белоснежную мантию священнослужителя, увитую сочно-зелеными листьями. Вернее, сочно – зелеными они были, если в душе обладателя царил мир и порядок. Листья же на святом одеянии человека имели тот самый цвет, который мамки часто видели на дне детского горшочка.
Улыбка девушки слегка притухла.
– Авик, не делаете мине больно! Таки скажите уже правду!
Очередь позади него недовольно бурчала. У некоторых покупателей оживал кефир.
– Селка, шо ты там копаешься как девственник в первую брачную ночь! – зычный голос, раздавшийся из пыточной, разом перекрыл злобное бормотание – Бистренько! Бистренько!
Пыточной за глаза называли комнату, где хозяйка учиняла разносы провинившимся работникам. Прилежные продавцы старались обходить кладовку на полусогнутых, для Селки же комнатушка была как дом родной.
– Нам полный… – влажные карие глаза Авика были полны печали.
– Чего угодно дорогому гостю? – Твердь разверзлась, и чудовище вылезло наружу. Тяжело переставляла свои могущественные телеса, Нинелька Лутовман сама вышла к недовольному народу.
Гость не смел пошевелиться, очередь – тоже. Селка пригладила вставшую дыбом челку.
– Предложить вам что-нибудь из нового завоза?
Авик тихо бубнел заупокойную.
– А может, – коварная обольстительница нависла над священником, потрясая огромными потными грудями. – Предложить вам что-нибудь из старого?
Святоша и сам был не без греха. Временами он любил скоротать свободный вечер в компании какой-нибудь безутешной вдовушки…
– Ннннееет, спасибо, я таки просто смотрю! – …однако настолько «старое» даже ему было не по зубам.
Хозяйка магазина, поняв, что гость уйдет отсюда только с заиканием, развернулась и величаво утопала обратно.
Аватор мигом отпрыгнул от прилавка и жестом показал Селке, что подождет ее на улице. Покупатели оставались на растерзание Андинки.
Авик ждал коллегу рядом с мясной витриной, упершись лбом в унылую буренку. Из магазина были слышны звуки ударов и злобное «Что, ублюдки, пожрать захотелось?»
– Ну шо? – Селка перешла прямиком к гешефту – Шо Дон сказал за те гравюрки, шо мы отгрузили на Малокривогожской?
Полусвятой молчал, уныло разглядывая коллегу. Сообщать человеку то, что в скором времени из него вынут кишки, было слегка…неприятно.
Селка терпеливо ждала. Люди из магазина валили толпами. Вслед им неслось жизнерадостное «Шоб вы подавились!»
