Одним движением мужчина зафиксировал мои руки над головой. Я не сопротивлялась, завороженная током и запахом крови. Да что там! Я практически чувствовала ее на губах. Блондин хочет секса? Не вопрос, если после этого я смогу добраться до его горла. Не было страха, не было злости. Только голод. Сумасшедший голод дорвавшейся до крови вампирши.
Дейм лег рядом. Одной рукой он все также удерживал мои руки нал головой, другой начал неспешное путешествие по лицу, а после и телу. Провел пальцами по скулам, задержался на губах, скользнул на шею. Обвел окружность груди, талию. Прошёлся по бедрам. Аккуратно, бережно. И медленно! Слишком медленно, дьявол его побери!
- Ты не планируешь меня раздеть? - спросила я, пытаясь скрыть нервное нетерпение.
- Ты куда-то торопишься? - насмешливый ответ.
О, ещё как! Зубы болезненно ныли, требуя использовать их по назначению. И дьявол его побери, он это знал! Знал, что я одурманена, практически невменяема. Почему это произошло, я буду думать потом, а сейчас...
Я расслабила каждую мышцу, что выдавала мое напряжение. Прикрыла глаза, подстраиваясь и перестраиваясь. Открыла. Облизнула губы, старясь не глядеть на голубые венки под светлой кожей мужчины. Дыхание оставалось частым, но смотрела я теперь в его глаза. И тонула в них. Очень натурально, без наигранности. Так, как я это умела. Не притворяться, а перевоплощаться. И сейчас перед Деймом лежала не опьяненная кровью вампирша, а женщина. Трепетная, нежная. С влажными влюблёнными глазами, приоткрытыми губками и часто вздымающийся грудью.
Дейм сглотнул. Я почувствовала, как напряглась его рука, сжимающая мою кисть. Крепко, даже болезненно. Дьявол, откуда столько силы? Но прочь сомнения. Лишь слабый стон на выдохе. То ли жалоба, то ли просьба.
И блондин сорвался. Ну как, сорвался. Голову до конца Дейм не потерял. Мои запястья он по-прежнему сжимал, а на бедра легло его колено. Но голод, с которым он меня целовал, был сравним с моим.
В мой рот он ворвался сразу, полностью игнорируя острые зубки. Хотя, вру. Его язык прошёлся по каждому, оставив клыки на потом, а когда он коснулся их... Я застонала уже безо всякого притворства, потому что ощущение его языка на моих зубах оказалось настолько упоительным, что жаркая волна окатила меня. Чувственность, которой у меня никогда не было. Которой и быть не могло, потому что, становясь сангией, ты практически перестаешь быть женщиной.
В какой момент он стянул лямки платья и обнажил грудь, я не знала. Просто почувствовала, как горячая шершавая ладонь накрыла голую кожу, а потом уверенные жёсткие пальцы легли на нежную горошину соска, перекатывая и сжимая его. До боли, до самой сладкой боли из тех, что я когда-либо испытывала.
Его язык в моем рту, его пальцы на моем соске. И понимание, что меня уже никто не держит. Это я вцепилась в его широкие плечи, приподнимаясь на кровати. Выгибаясь, чтобы ему было удобнее снять с меня остатки платья. И даже когда он отставил в покое мой рот, я не сопротивлялась. Потому что теперь его зубы покусывали один мой сосок, в то время как пальцы сжимали другой. Волна желания - дикого, первобытного - узлом стягивала живот. Я кричала. Дьявол побери этого больного придурка, но кричала я его имя.
И снова мужские губы накрыли мои. Все с той же жадностью - злой, болезненной. Но такой чувственной, такой сладкой. И такой необходимой. Жёсткие пальцы прокрались под резинку трусиков - единственной одежды, которая ещё была на мне. Я выгнулась, поддаваясь навстречу. В поисках облегчения, ласки, освобождения. Потому что теряла себя. Кричала, срывая голос, стоило ему оторваться от моих губ. Стонала прямо в его рот, когда он целовал меня. Но легче не становилось. Когда шершавые пальцы коснулись гладких губ, скользнули, раздвигая их, к упругому бугорку клитора, ощущения достигли такой остроты, что я взвыла.
