Отвечаю такой же сладкой улыбочкой, в которой от добра: ноль целых и ноль десятых. У нас нет конфликта, но подковырнуть – это как: «с добрым утром».
– Милка, зайка, тебя никто не переплюнет.
– Иди лесом, Жорик, – мгновенно ощетинивается та и теряет ко мне интерес.
Одногруппник улыбается, окатывая девушку наглым взглядом и переводит глаза на меня. Блядства в серой радужке, хоть отбавляй.
– Прослежу за тобой, не парься. Если наша гоп компашка тебя накачает, я буду настороже, – поднимает палец в верх попутно подмигивая.
Я не реагирую на явный флирт, не поощряю и не жду. Да, я – как они любят говорить: «баба с прицепом", но это не даёт никакого шанса подобным Жорикам. Ещё не отчаялась в жизни, чтобы кидаться на дерьмо. Дерьма хватило…
***
Эмиль радостно ёрзает, нетерпеливо тянет за ремни, которые я, как всегда, аккуратно и самое главное безопасно отстёгиваю. У него торпеда вшита, не иначе. Если дёрнет сам, то отлетит… в лучшем случае в меня.
– Да тихо ты! Сейчас пойдёшь, – пытаюсь урезонить сына, но это только добавляет энергии. Эмиль начинает возмущаться громче.
Капец мелкий…
Как только щёлкает последнее крепление, он как пружина выпрыгивает наружу и мчится к ступенькам, где его ждёт бабушка. Она встречает распростёртыми объятиями, и вся их сцена – писк, визг, искренний смех и сияющие глаза маленького бесёнка.
Прислоняюсь бедром к машине и смотрю на них. Радостно и тепло внутри. К моей маме он так не бежит, хотя она старается быть хорошей и доброй бабулей. Очень старается, я же вижу. Не знаю почему так… вполне вероятно, что из-за меня. С мамой как были натянутые отношения, так и остались.
– Марин, может, зайдёшь? – вдруг обращается к застывшей мне, Оксана Борисовна. – У меня чай замечательный есть, Камилла привезла. Говорит, какой-то супер-сорт. Вроде и с добавками какими-то, я не вникала, но пахнет потрясающе. Думаю, что самое время его распаковать. У меня где-то пралине припасено. Идём?
Качаю головой. Может бы и с удовольствием, но…
– Простите, совсем никак, по времени не укладываюсь, – отвечаю с улыбкой, немного смягчая отказ.
Подхожу ближе, целую Эмиля в пухлую щёчку и начинаю прощаться.
– Это ничего, что я его привезла чуть раньше? – встревоженно уточняю.
Голубые глаза смотрят тепло, с добротой, в них – ни намёка на осуждение. Она никогда меня не осуждала – по крайней мере в лицо. Может, и говорила что-то в кругу семьи, но я этого не слышала и стараюсь не думать об этом. Пусть лучше ровно будет…
Внутри всё равно странные чувства. Словно есть какая-то мелкая заноза, которая не даёт покоя. Хотя о чём это я… я знаю почему так. Я же не сказала истинную причину манёвров. Я не обязана отчитываться, но… Получается привезла ребёнка, отдала и планирую развлечься. Как это выглядит, типа: "чудо-мать» сбагрила и побежала?
Господи… Таких мыслей раньше не было, когда оставляла им и шла с подругой в тихий ресторанчик, а сейчас зудит внутри.
И вроде бы знаю, что заслуживаю передышки, какого-то своего времени, но всё равно, ощущение вины смешивается со стыдом…
– Ну, что ты, конечно, ничего! – мягко успокаивает Оксана Борисовна. – Ты знаешь, мы всегда рады. Привози, когда хочешь. Мы. Вам. Всегда. Рады!
– Спасибо большое, – искренне благодарю.
Оксана Борисовна улыбается и развернувшись к теребящему её светлые волосы внуку, с хитринкой произносит:
– Скоро папа приедет, обещал что-то тебе привезти.
