— Спасибо за обед. Мне приятна ваша поддержка.
Вышло даже громче, чем хотелось. Но, наверное, я это неосознанно, но специально сделала, чтобы до Суворова дошло, и, если это он устанавливает правила, не ограничивал мое общение. В это время Суворов поднялся и опередил меня на выходе, скрываясь из вида. Я облегченно выдохнул. Обняла уже спокойно друзей, не дергаясь и не боясь, что за мной подсматривают… А потом ещё и накажут.
— Спасибо, Крис, что позвала. Рада, что пригласила. Поеду.
— Давай, не пропадай. Если что, то я всегда на телефоне. Пиши.
Я отошла от нее и хотела сказать Максу "Пока", но он меня опередил.
— Пойдём, я тебя провожу.
Я испугалась. Нельзя туда. Совсем нельзя вдвоём.
— Макс, я побегу. Не нужно провожать, до метро пять минут бега.
Он стоял рядом со мной и по его взгляду было понятно, он не хочет меня отпускать. Но я не могла позволить проводить себя. Это что дразнить хищника открыто, страшно и непредсказуемо.
Он сжал челюсть и мне стало обидно, да черт подери. Почему я так поступаю, когда хочу чтобы Макс меня проводил. Я лишь подошла, потянулась на носочках и чмокнула его в щеку.
— Правда. Не стоит. Потом.
И пошла быстрым шагом на улицу.
Но стоило мне выйти из ресторанчика, перед входом увидела “Мазду” и Марса за рулем. Он поманил пальцем, а я, не желая садиться к нему в машину, помотала головой, показав на часы, и пошла в сторону метро. Я почти бежала, не хотела, чтобы Макс и Кристина видели, что я опять села в «Мазду». У них и так появляются вопросы. А еще у меня было подозрения, что там Суворов. А если они ещё каким-то образом видели поцелуй?
Что же будет?
Быстро забежала в вагон и села отдышаться. Нужно проехать несколько остановок, и я должна привести себя в порядок перед тем, как показаться на глаза отцу. Несколько раз провела по волосам ладонями, приглаживая их, достала зеркальце и посмотрела в него. Глаза лихорадочно блестят, щеки красные, а губы искусанные.
Боже, я сама поцеловала Максима. Не он меня, а я его. Сама… просто потому что захотелось! Вспомнила его небольшой шок и улыбку растягивающуюся на лице, стало приятно на душе.
Выбежала из метро и вошла в клинику. Надела сразу бахилы и пошла на поиски своих.
Мачеха уже была на месте, и, только я вошла в отделение, брат сразу побежал ко мне навстречу.
— Привееет! — закричал на весь коридор и впечатался в меня с разбегу, крепко обнимая за талию.
Вся больничная атмосфера начала давить и в голове сразу стали появляться плохие мысли. Папа…
— Привет… — На глаза навернулись слезы. Если… Боже, я не хочу думать о плохом… Я не хочу ни с кем расставаться.
— Мий… — Мачеха смотрела на меня, и по проступившим на глазах слезам я поняла — она была уже у папы.
— Как он?
— У него пару часов назад случился второй приступ,.
Я сильнее сжала брата, пытаясь остановить дрожь в руках. Этого не может быть… Не с папой.
— К нему можно?
Она отрицательно мотнула головой и, подойдя, положила руку на плечо. Я чувствовала, как ее пальцы дрожат, и это волнение передавалось мне и затапливало сердце. В эту минуту персонал оживился, и все стали торопится куда-то. Я смотрела и не могла понять, почему такая паника.
— Останься с братом, — коротко бросила мачеха и пошла туда, куда бежали все.
Мы сели с братом на лавочку возле палаты. В полной неизвестности просидели час. Потом показалась мачеха и доктор. Мы тут же подскочили к ним, и по их молчание и бледному её лицу я поняла, что произошло. Тут не нужно лишних слов. Стоит лишь посмотреть вполне слез глаза Кристины и полному сожалению взгляду Емельянова.
