– Вознесенская, ты как попала сюда? – фыркнула Оля, пренебрежительно оглядев меня.
Сказать, что лично пригласил хозяин, значит явно нажить себе врагов. Поэтому я брякнула наугад:
– По объявлению.
– Ну-ну, – рассмеялись девицы, очевидно мне не поверив, а потом Оля неожиданно предложила:
– Поедем с нами в какую-нибудь кафешку? Расскажешь, что да как.
– Я бы с радостью, но Максим… Э-э-э… Николаевич что-то говорил про индивидуальные репетиции. Наверное, мне придется задержаться.
Заминка при упоминании хозяина клуба не осталась незамеченной всей троицей, очередное их переглядывание напрягло. Мне совсем не нравилось быть в центре внимания и вызывать беспочвенные подозрения.
Пожав плечами, Диана поторопила подруг:
– Пойдемте, девочки, оставим нашу местную звезду репетировать.
– Вознесенская, не подскажешь своего модельера? – съехидничала Света, дергая меня за край рукава. – Давно к тебе приглядываюсь, к твоим нарядам от лучших кутюрье. Я тоже хочу в звезды, да, видно, платье не то, надо как у тебя, чтобы всё закрытое было и по земле волочилось.
Подружки Светы глупо захихикали, поддерживая издевательства.
– И парикмахера с визажистом посоветуй, – продолжала глумиться Света, – а то я сама такие дульки на голове крутить не умею.
Повертев пальцем позади своей головы, изображая собранные в пучок волосы, Света с вызовом посмотрела на меня, ожидая ответной реплики. Вот только я не сильна была в отбивании чужих нападок. Не приходилось еще сталкиваться с прямыми оскорблениями и глупыми намеками. Поэтому я растерялась и не нашлась, что ответить.
– Думаю, вы и без меня обойдетесь, – пробормотала я первое, что пришло в голову, отчаянно желая провалиться сквозь землю и чувствуя, как румянец покрывает щеки.
– Не хочет делиться секретом успеха, – притворно вздохнула Света, покачав головой. – Ладно, пошли, девочки. А то ослепну еще от неземного сияния.
Уходя, рыжеволосая Диана сочувственно мне улыбнулась. Наверное, понимала, что подруги перегнули палку, но пойти против них не могла, даже если не хотела поддерживать издевательства.
– Ну что? – на сцену вскочил Альберт, потирая толстые ручки. – Максим Николаевич сообщил, в чем твоя задача?
Находясь во власти переживаний из-за грубости коллег, я помотала головой и ответила:
– Только вкратце.
– Вот держи ноты, изучай. Попробуй изобразить.
Всё еще не отойдя от произошедшей стычки, я вяло обхватила смычок и попыталась сыграть первые аккорды, но сразу же споткнулась. Начала заново, и вроде бы шло неплохо, даже удалось отвлечься, и тут я увидела нахмуренные брови худрука и сморщенный, словно от вони, нос.
– Так плохо?
– Да ты себя, деточка, совсем не слышишь. Говоришь в нос. Что у тебя? Насморк? Когда так забит нос, невозможно нормально музицировать. Разве ты этого не знаешь? Очень непрофессионально. Разболеться в самый ответственный момент! На генеральной репетиции. Можно же, в конце концов, меры принять!
Раздухарившись, престарелый Альберт продолжал поносить безалаберную молодежь и вспоминать, какими прилежными были его современники.
– Что тут происходит? – на сцену бодро вскочил Максим, видимо уловив царившее на ней напряжение.
– Ваша девочка не готова и вряд ли сможет осилить программу в таком состоянии, – пожаловался Альберт, нисколько не стесняясь говорить при мне.
Волна стыда окатила всё тело с ног до головы, хотя я не понимала, почему так важно угодить Максиму. Ведь сутки назад я отчаянно сопротивлялась самой идее мамы вступить с ним в контакт. Поймав настороженный взгляд Суворова, я молча ждала приговора, а Альберт продолжал:
