– Да, у меня есть новая версия преступления, которая не оставляет от твоей камня на камне. И доказательства имеются.
– Кстати, какого именно преступления?
– Ну, конечно же, эппингского. В то, что старушка Доусон была убита, я по-прежнему не верю. Это просто твои фантазии.
– Понятно. А теперь ты хочешь мне сообщить, что с Бертой Гоутубед расправились торговцы «белыми рабынями».
– Откуда ты узнал? – разочарованно спросил Паркер.
– Это нетрудно: что бы ни случилось с молодой женщиной, у Скотленд-Ярда есть только две навязчивые идеи: либо торговцы «белыми рабынями» – либо наркопритоны. Иногда то и другое вместе. Ты хочешь сказать, что в данном случае имело место именно то и другое?
– Ну, вообще-то да. Так часто бывает, ты же знаешь. Мы проследили пятифунтовую банкноту.
– Вот это важно в любом случае.
– Да. По-моему, именно в ней – ключ ко всему. Это одна из купюр, которые были выданы некой миссис Форрест, живущей на Саут-Одли-стрит. Я съездил туда, чтобы поговорить с этой дамой.
– Поговорил?
– Нет, ее не оказалось дома. Мне сообщили, что она вообще бывает там крайне редко. Надо сказать, у нее весьма дорогостоящие и загадочные привычки. Квартира элегантно обставлена, располагается над цветочным магазином.
– Квартира с гостиничным обслуживанием?
– Нет. Это такой тихий дом с лифтом без лифтера. Она появляется там лишь время от времени, чаще всего вечером, проводит одну-две ночи и уезжает. Еду заказывает из «Фортнум и Мейсон». Счета оплачивает сразу, наличными или чеком. Убирает у нее пожилая женщина, которая приходит около одиннадцати часов утра, к этому времени миссис Форрест обычно уже дома нет.
– Ее кто-нибудь когда-нибудь видел?
– Господи, конечно! Соседи снизу и продавщица из цветочного магазина очень подробно мне ее описали. Высокая, расфуфыренная, вся в ондатре, в открытых, почти без верха туфлях с каблуками, украшенными драгоценными камнями, – ну, ты знаешь эту моду. Волосы обесцвечены; когда проходит мимо, обдает всех ароматом орегано; напудрена белой пудрой – не по моде; губы густо накрашены помадой сургучного цвета; брови вызывающе подведены черным; ногти – палитра всех оттенков красного.
– Вот уж не знал, что ты изучаешь «Женскую страничку» в газетах с такой благой целью, Чарлз.
– Ездит на четырехместном «рено» темно-зеленого цвета с гобеленовой обивкой. Гараж – за углом. Я поговорил с охранником, он сказал, что двадцать седьмого ночью машины в гараже не было. Выехала в половине второго, вернулась около восьми утра.
– Сколько горючего было сожжено?
– Это тоже удалось выяснить. Достаточно, чтобы доехать до Эппинга и обратно. Более того, уборщица сказала, что накануне вечером в квартире ужинали двое и выпили три бутылки шампанского. Также на столе была ветчина.
– Браденхэмская?
– Откуда домработнице это знать? Но, думаю, весьма вероятно. В «Фортнум и Мейсон» мне подтвердили, что доставляли браденхэмскую ветчину по адресу миссис Форрест около двух недель тому назад.
– Звучит убедительно. Насколько я понимаю, ты думаешь, что миссис Форрест заманила к себе Берту Гоутубед с какой-то сомнительной целью, они поужинали…
– Нет, я думаю, там был мужчина.
– Ну да, конечно. Миссис Ф. организовала свидание и оставила их вдвоем. Бедную девочку напоили до бесчувствия, а потом произошло нечто непредвиденное.
– Да. Может, у нее случился удар или ей вкололи наркотик.
– И тогда они вытащили ее из квартиры и избавились от тела. Вполне возможно. Вскрытие что-нибудь прояснит в этом смысле. Да, Бантер, в чем дело?
