Читать онлайн Светлана Нарватова - Неевклидово пространство

Детектив Алекс Коллингейм сидел в своем рабочем кресле и постукивал пальцами по столешнице. На месте Олдмена, его напарника, вольготно расположился супер-пупер импозантный брюнет с голубыми глазами. Из тех, кто стреляет взглядом наповал, и женщины стелются перед ним, стелются, стелются штабелями… Но не зависть была причиной раздражения Алекса. В конце концов, он тоже о-го-го! А если не «о-го-го», то очень даже ничего. Раздражало то, что красавчик-брюнет был китиарцем. Алексу не нравились китиарцы. Категорически. Опыт общения с ними был сплошным ударом для самолюбия. Это раз. «Два» было то, что из-за китиарцев у Коллингейма накрылся отпуск. Олдмену повезло: он улетел отдыхать две недели назад и теперь, гад, слал гало-открытки с ближайшего Парадиза. Путевки туда были наградой от сенатора Брукса за раскрытие дела об убийстве его невесты. После нагремевшего расследования Неукротимый Ронни выглядел бледно. Журналисты вовсю смаковали грязные детали его романа. Вроде как в память о погибшей коллеге, но Алекс не верил в высокие идеалы борзописцев. Дабы спасти остатки морального облика, сенатору пришлось завязать с плейбойскими привычками и изображать горе. Путевки для детективов были жестом на публику. В халявной бочке меда плавала ложка дёгтя. Именно на Парадизе начался роман сенатора с Хельгой Стоунбридж, который не принес обоим ничего хорошего. Алекса это не пугало. Он даже был не прочь закрутить под пальмами романчик-другой. Но не тут-то было…

…Почти три месяца назад на Атован прилетела группа учёных из Исследовательского Корпуса Китиары. Они прибыли, чтобы изучать страшное, неизлечимое заболевание – синдром Хардена. К несчастью, оно встречалось только здесь, на Атоване. Местные врачи справиться с ним не могли. Китиара же была известна своими передовыми медицинскими технологиями по всему Союзу. У атованцев появилась надежда. Но когда из инопланетного космолета вместо убеленных сединами старцев-профессоров вышли двое молодых мужчин и девушка, многие были разочарованы. Некоторые даже сочли это насмешкой. Или восприняли как оскорбление. Но Алекс не сомневался в их профессионализме. Душевные и моральные качества китиарцев – вопрос спорный, а по части профессионализма они давали фору кому угодно. Судя по редким сообщениям на центральных каналах, борьба с синдромом Хардена шла с переменным успехом. Однако в одно непрекрасное утро группа пропала. Потом на треть нашлась. Самый старший по возрасту и статусу – медик Оуэн Бродски – был обнаружен убитым из бластера в третьесортном борделе. Что преуспевающий ученый с генно-модифицированной внешностью делал в занюханном публичном доме? Дело это очень, очень дурно пахло.

Бродски был найден голым. Привязанным к кровати. Со следами от плетки на теле. Галографии трупа в мгновение ока разлетелись по Сети. Публика разделилась на две категории: «Фу, какой извращенец!» и «Ой, он такой извращенец!» Шума вокруг дела было много. А кого ставят на шумные дела? Правильно. Лучшего детектива отдела убийств Алекса Коллингейма, и всем плевать, что со вчерашнего дня ему следовало находиться в отпуске.

Но шумиха вокруг дела и отсроченный на неопределенный период отдых – полбеды. Беспокоили некоторые обстоятельства убийства. Когда Коллингейм прибыл на место преступления, первой его мыслью было, что это инсценировка. Слишком всё выглядело вульгарно и слабо вязалось с образом высокомерных, брезгливых китиарцев. Но эксперты в один голос утверждали, что убитый действительно занимался перед смертью сексом. Прямо в номере. Да бог с ним, вкусы бывают разные. Встречал Алекс на своем веку увлечения и похлеще. Но на этом сюрпризы не закончились. Оказалось, убитый был обдолбан «нирваной». Так назывался местный элитный наркотик. Впервые он появился на Атоване лет десять назад. Дикую популярность «нирвана» завоевала за уникальные свойства. Она не вызывала физического привыкания и ломки. Не оставляла в организме следов применения. И, по свидетельствам наркоманов, дарила настолько улётные ощущения, что реальность после воспринималась депрессивной мутью. Понятно, что при таких потребительских качествах ценник у «нирваны» был ой-ой-ой. Последние пару лет она была замечена и на других планетах Союза. Факт приема наркотика характеризовал китиарца с плохой стороны, но был более-менее объясним. «В-третьих» было прямо из рук вон. В номере были обнаружены несколько волосков китиарки-микробиолога Эбигейл Джонсон и носовой платок со следами ДНК Эмиля Роула, китиарского биохимика. Главные подозреваемые без вести пропали. Картина убийства практически на лицо, но интуиция Алекса вопила о том, в этом деле всё неправильно. По своему опыту общения с китиарцами детектив знал, что это чертовски умные, осторожные, продуманные до кончиков костей бестии. Чтобы так подставиться по всем фронтам?..

Понятно, что в борделе никто никого не видел, ничего не слышал, ни о чем даже не подозревал, на то он и бордель. Номер был забронирован анонимно, оплачен налом через терминал, в общем, тупиковая ветка. Оставалось отталкиваться от личностей фигурантов. Что было известно об ученых-китиарцах? В официальных досье значились сухие факты таможенных деклараций и сведения из профессиональных резюме.

Оуэн Бродски, 32 года, гражданин Китиары, капитан Исследовательского Корпуса, руководитель группы. Доктор медицины, доктор биологии. Специализация – мутации. Далее шел длинный список научных публикаций. Алекс решил, что разбираться с названиями будет, если уж совсем прижмет. Из знакомых слов там были только предлоги. Мегасеть пестрела новостями: «В борделе Квартала Удовольствий обнаружен труп китиарца». Алексу пришлось проскроллить несколько страниц поисковика, прежде чем он добрался до ссылки с другим содержанием: «Оуэн Бродски, известный ученый в области соматических мутаций, прочитал курс лекций для студентов Атованского университета». С новостной странички улыбался обаятельный брюнет в окружении счастливого молодняка в белых халатах. Коллингейму китиарцы не нравились. Категорически. Но за этого парня почему-то стало обидно.

Эбигейл Джонсон, 29 лет, гражданка Китиары, капитан Исследовательского Корпуса. Доктор медицины, доктор биологии. Специализация – микробиология, инфекционные заболевания. Мегасеть выдала галографии очаровательной блондинки с длинными волосами и приятными формами. Еще там была информация о том, что Джонсон участвовала в подавлении двух крупных эпидемий на планетах Союза. Наверное, Эбби не была звездой первой величины на медицинском небосводе, но и лузером-самоучкой назвать её было сложно.

Эмиль Роул, 27 лет, гражданин Китиары, первый лейтенант Исследовательского Корпуса. Доктор медицины, доктор химии. Специализация – нарушения обмена веществ. Холост. Алекс специально проверил. Эмиль не был похож на Тайни Роул. Правильность черт не считается, по этому признаку всех китиарцев можно было в родственники записать. Он был шатеном с вьющимися волосами и серыми глазами. Однофамилец? Дальний родственник? Бывший муж? Нет, Коллингейму китиарцы совершенно не нравились. Тем более что и по части науки Роул нигде не засветился. Все его достижения укладывались в перечень статей. У Бродски детектив названия не понял, но хотя бы сумел прочитать. Тут на третьем слове Алекс сломал язык, плюнул и утешил себя тем, что зато у него раскрываемость хорошая. И решил, что пора переходить от виртуальных поисков к реальным.

Детектив начал с места проживания. Разместились китиарцы в приличном отеле неподалеку от исследовательского центра, где работали. Образ жизни вели замкнутый: номер – работа – кафе – работа – номер. Сотрудники отеля отзывались о них как о людях малообщительных, но непроблемных. Скандалов не устраивали, посуду не били, к горничным не приставали, баб в номера не заказывали. Коллингейму запомнилась фраза девушки с ресепшена: «Никогда таких красавчиков не видала. Идут такие, втроем вечно, руками размахивают, на каком-то непонятном языке чирикают. А ты как пустое место». Алексу как вживую представилось. И очень соответствовало его личным впечатлениям.

В отеле у детектива появилось больше вопросов, чем ответов. Например, непонятно, зачем для сексуальных игрищ идти в бордель, когда у каждого китиарца был личный номер с полной звукоизоляцией, а проститутку туда можно заказать онлайн, любого пола, цвета и размера. Может, у них на Китиаре какое-нибудь табу на связи с обычными людьми?

Перед глазами детектива встали кадры а-ля «низкобюджетный галосериал». Измученный вынужденным целибатом Оуэн Бродски пускается во все тяжкие с местной девицей легкого поведения. Его настигают соплеменники и в гневе расстреливают на месте. Осознав весь ужас содеянного, Эбигейл рвет на себе волосы, Эмиль утирает слезы платком. Раздавленные чувством вины, они скрываются в неизвестном направлении. Версия интересная, но где тогда проститутка? Сбежала в ужасе? Молчит за энную сумму? Из страха за свою жизнь? Логичнее было бы ее пристрелить вместе с Оуэном. Нет, не складывается.

Алекс представил другой сериал. Внутри команды китиарцев нарисовался любовный треугольник. Эбигейл принимает настойчивые ухаживания Оуэна, и они прячутся от бдительного Эмиля в борделе. Но тот выслеживает сладкую парочку и ловит их на горячем. Выхватывает бластер, стреляет в удачливого соперника, оттаскивает Эбигейл за волосы от остывающего трупа, брезгливо сморкается напоследок в платок и уводит за собой безутешную девушку. Хорошо. Но не понятно, зачем Оуэну в таком случае нужно было ширяться «нирваной». Может, это китиарка соблазнила его, предварительно накачав наркотиком? А зачем? У них пузом всё равно не женишь. Короче, это уравнение из трех неизвестных упорно не желало уравниваться. Да и фантазии Алекса в качестве вещдоков не пришьешь.

Коллингейм направился в исследовательский центр.

Атованский медицинский научно-исследовательский центр находился в Академическом квартале. Там, где располагался Атованский университет – единственный в столице, но с огромным количеством учебных корпусов и общежитий. Тут же теснились прочие научные и околонаучные учреждения. Такова специфика Атован-Сити: всё в нем сгруппировано по функциям. И отцы-основатели позаботились, чтобы Академический квартал находился в противоположной стороне от Квартала Удовольствий. Здание центра мало чем отличалось от типовых многоэтажек города. Может тем, что стеклА в них было чуть больше, чем бетона. Отливающая радугой защитная пленка на окнах придавала зданию сказочный вид. Вот только не все сказки хорошо заканчиваются, да…

Алексу много где приходилось бывать по делам следствия. В притонах, борделях, на шахтах, в офисах клерков разного уровня. В деле Стоунбридж он даже до мэрии и сената добрался. Но с учеными ему общаться не случалось. Директор центра, Кельвин Грей, был высоким, лысым, худым, как жердь, и производил впечатление совершенно обычного человека. Он выразил сожаление о смерти Бродски и надежду на то, что остальные члены группы будут обнаружены. Если не в целости и сохранности, то, по крайней мере, живыми. На вопросы о китиарцах он внятно не ответил. Сообщил, что практически не пересекался с ними. Работы по синдрому Хардена велись под руководством профессора Джозефа Фита. Несмотря на уверенный и ровный голос, Грей несколько раз поправлял галстук, будто ему было трудно дышать. Возможно, врёт. Возможно, боится, что не уследил за иноплатнетниками, и теперь придется огребать за халатность. Возможно, то и другое. Не важно. Может, в мире и существуют идеальные преступления, но рано или поздно преступник совершит ошибку. Ему просто не нужно мешать. Коллингейм мысленно поставил галочку напротив фамилии директора и пошел искать мистера Фита.