Лет этак в семь, но, верно, еще до школы, все в том же дворе я наконец прошел полную теоретическую подготовку по части интимных взаимоотношений мужчины и женщины. Техника дела с того времени стала мне более или менее понятной, она объясняла многие загадки. Между тем, процесс деторождения остался невыясненным до конца. Я с большим сомнением воспринимал бытовавшую в нашей мальчишеской среде версию о том, будто детишки появляются на свет в результате разрыва мужскими стараниями некой специальной пленочки, имеющейся у женщин (которая спустя время якобы восстанавливается). Получалось, что число удовольствий сводилось к числу рожденных детей… Другие неуверенно упоминали о какой-то крови, сопровождающей любовное соитие, и это также было неприятно и не хотелось этому верить. Оставалось убедиться во всем самому. На такой опыт я и отважился однажды с моим приятелем Санькой и двумя девочками-сверстницами из соседнего дома. Помню даже их имена: Танька и Светка. Обе они нередко участвовали в общих с нами развлечениях – лазили по деревьям, стояли вратарями на воротах и даже осмеливались несколько раз спускаться в подвал.
У меня крепко запечатлелся в памяти этот вечно темный, похожий на лабиринт подвал, расположенный под нашим домом и имевший несколько входов – из подъездов и через отдушины у наружных стен здания. У одной из таких отдушин после долгих уговоров и успокоительных заверений и был заключен наш двусторонний договор. Согласно этому договору, девчонки, спустившись вслед за нами в глубину подвала, должны были позволить нам проделать с ними все то, что проделывают взрослые мужчины со взрослыми женщинами. Любопытство, соблазн прикосновения к взрослой тайне, таинственность самого подземелья, очевидно, пересилили в наших подружках прививаемую родителями осмотрительность и природную стыдливость.
В душном холодном сумраке подвала почти ничего нельзя было различить, кроме смутных расплывчатых силуэтов. В напряженной тишине я слышал свое громкое дыхание и стук сердца, а также – чье-то близкое пыхтенье и щелканье нательных резинок.
– Танька, ты где?
От волнения у меня подрагивали коленки. Неужто я сейчас испытаю это?…
Сдавленные смешки. Где-то рядом энергично сопел и поругивался Сашка:
– Стой, не шевелись… Замри! Да не сжимай ты ноги!
Нет, ничего не выходило. Наши с ним навостренные карандаши кривились, надламывались в основании, однако не желали, несмотря на встречные усилия партнерш, проникать туда, куда им, по идее, проникнуть полагалось. Санька, отчаявшись, решил, видимо, пустить в ход палец. Светка вскрикнула гневно и, судя по звуку, влепила ему оплеуху. На том эксперимент и завершился.
Вконец разочарованные, мы выбрались, отчаянно щурясь, на свет божий.
– Дураки вы!
Вот оно, женское непостоянство.
– А вы!.. – (Санькина прощальная тирада тем более не отличалась любезностью).
Черт… Выходит, что-то мы делали не так, есть, значит, какой-то дополнительный секрет… Обескураживало то, что во всем этом деле я не уловил и тени ожидаемого удовольствия. Вдобавок, с самого начала я испытывал опасение, что в случае, если задуманное осуществится, у Таньки мажет родиться от меня ребенок. Больше беспокоило не то, что с этим потенциальным ребенком делать, а то, как объяснить родителям его появление. Ведь придется тогда сознаться в наших противоправных действиях. И наказания не избегнуть.
