Лан пропустил издевку мимо ушей и посмотрел на двух парнишек. Перед тем как привезти сюда и положить на дорогу, их избили до полусмерти.
– Что это значит?
– Старый пропойца Шон Цзу чуть не лишился своих жалких нефритов из-за этих клоунов, – объяснил Хило. – Но вышло так, что вот этот, – он поддел ногой более крупного мальчишку, – рассказал кое-что интересное, и я решил, что тебе стоит услышать это лично. Давай, парень, расскажи Колоссу все, что знаешь.
Юнец поднял голову. Оба его глаза заплыли, губа была рассечена. Из-за разбитого носа голос звучал гнусаво. Он рассказал Лану о внезапном захвате контрабандного бизнеса Трехпалого Ги.
– Я не знаю, как зовут новичка. Мы называем его просто Резчик.
– Он абукеец? – спросил Лан.
– Нет, – прошамкал мальчишка вздувшимися губами. – Иностранец, каменноглазый. Носит куртки, как у югутанцев, и квадратную кепку. – Он бросил нервный взгляд на своего товарища, когда тот заворочался и застонал.
– Опиши, как выглядит Резчик, – велел Хило.
– Я видел его только раз, всего несколько минут, – заюлил парнишка, снова испугавшись резкого тона Хило. – Он невысокого роста, немного полноват. У него усы и щербатое лицо. Одевается как югутанец и носит пистолет, но говорит по-кеконски без акцента.
– На какой территории он работает?
Абукеец вспотел от этого допроса. Он умоляюще обратил почерневшее от синяков лицо к Лану.
– Я… я точно не знаю. В основном в Кузнице. Частично в Папайе и в Доках. Может, даже в Монетке и Рыбачьем. – Он ткнулся лбом в асфальт, и голос стал приглушенным. – Коул-цзен. Колосс. Я никто, пустое место, просто глупый мальчишка, сделавший глупую ошибку. Я рассказал все, что знаю.
Второй парень пришел в себя, хотя и молчал, только шумно дышал.
– Посмотри на меня, – велел Лан.
Подросток поднял голову. Белки его глаз покраснели от лопнувших капилляров. Выглядел он затравленным и не в себе – это было уже не лицо мальчика, а лицо человека, вкусившего нефрит не с той стороны и совершенно уничтоженного им. Видимо, он страдал от страшной боли, но до сих пор излучал внутренний жар, сгорая, как струя газа.
Лан ощутил к нему легкий прилив жалости. Парень стал жертвой смутных времен. Раньше законы природы были ясны. Абукейцы невосприимчивы к нефриту. Иностранцы по большей части – слишком чувствительны, даже если шотарец или эспенец научится контролировать физическую и ментальную силу, он наверняка падет жертвой Зуда. Лишь кеконцы, особый народ, столетия назад взявший начало от смешения крови абукейцев и древних тунских поселенцев на острове, обладают прирожденной способностью обуздывать силу нефрита, да и то после многолетней интенсивной подготовки.
К сожалению, в наши дни хвастливые рассказы об иностранцах, якобы научившихся носить нефрит, вселили в головы нищей кеконской ребятни дурацкие идеи. Они стали думать, будто им лишь нужно немного потренироваться в уличных драках, ну, могут еще понадобиться правильные медикаменты.
– Нефрит для таких, как ты, – это смерть. Украдешь ли ты его, продашь ли, наденешь – все закончится одинаково: ты будешь кормить червей. – Лан уставился на мальчика суровым взглядом. – Убирайтесь с моей земли, оба, и не попадайтесь больше на глаза моему брату.
Абукеец поднялся на ноги, а второй сделал это даже быстрее, чем мог предположить Лан. Они торопливо поковыляли к выходу, ни разу не оглянувшись.
– Вели охране отпереть ворота, – приказал Лан Маику Кену.
