Нефритовый слон - страница 26

Лишь у самого подъезда разрешаю временно взять ее в руку, чтобы не привлекать внимания случайных свидетелей, если они будут.

В лифте никого нет, на часах за полночь, и на середине пути я спонтанно нажимаю на стоп. Лифт останавливается между этажами.

Недоумение в карих глазах сменяется тревогой.

– Подстилку на пол, коленями на нее, достал хер, и начинай дрочить, глядя мне в глаза. И чтоб ни звука.

От усилий его лицо краснеет, но приказ есть приказ, и он молчит, не прерывая зрительный контакт.

– Так, а теперь спрятал хер, и поехали дальше.

Взгляд становится болезненным, но приказ исполнен.

В клетушку он буквально вползает на четвереньках, ведь возбужден, а разрядки не было.

– Ползком в комнату, на брюхе.

Вставай. Лицом к кровати, снимай штаны и дрочи дальше. Кончишь на пододеяльник.

Слежу за исполнением приказа.

– Так, а теперь писай туда. Да, прямо на кровать. Быстрее. Давай, писай.

Не сразу, но ему это удается.

– Так, теперь раздевайся догола, ложись прямо на мокрое одеяло, чтобы завонял, псина. А после встанешь, отползешь на кухню, и ляжешь почивать голый под столом.

Знаю, места мало, но как-нибудь упакуешься.

И чтоб сюда ни ногой, ясно? Голос.

– Ясно. А вопрос… можно?

– Можно.

– Я могу помыться?

– Ляжешь спать вонючим, псина! Завтра может разрешу помыться… если будешь хорошо себя вести.

– Спасибо…

Свернув все грязное белье, отношу его в коридор, засовываю в допотопную стиралку, заливаю порошок и ароматизатор и включаю пуск.

Потом проветриваю комнату и меняю постельное белье.

Но запах мочи и спермы так просто не выветрить.

Это злит, и то, что я виновата сама, только распаляет гнев.

На улице еще темно, я топаю на кухню, не зажигая свет.

– Эй ты, псина, ты спишь?

Из-под стола слышу поскуливание. Не спит.

– Там все провоняло тобой. Вылезай, встань на колени, бери в руку хер и не шевелись.

Даже в почти кромешной тьме вижу его силует, и понимаю, что все исполнено.

Опускаюсь на колени и приближаю лицо к его паху. Принюхиваюсь. Резкий запах мочи и терпкий, солоноватый – спермы. Думаю, сейчас вырвет. Ан-нет, через несколько секунд становится приятно.

Я токсикоман? Или просто его запахи родные?

Шальная мысль злит меня. Хотела ему полизать, а вместо этого бью изо всех сил коленом в пах.

Звук такой, словно только что порвался туго надутый кожаный мяч.

И, что-то заклинило в мозгу – я бью прицельно во второй раз.

Жду вопля, крика, стона, чего-нибудь. Но на кухне царит тишина.

Я не попала?

Встаю и зажигаю свет. Поворачиваюсь к нему и вижу: он лежит на боку, глаза полуприкрыты, и он совершенно точно без сознания.

Найдя в аптечке нашатырь, сую ему под нос намоченную ватку.

Не сразу, но он приходит в себя. И тут же инстинктивно поджимает ноги к животу, чтобы защитить уязвимое место.

– Ладно, расслабься, больше не ударю… сегодня. Пошли, помогу тебе помыться.

Сначала случайно включаю холодную воду вместо теплой. Причем действительно случайно. Потом включаю теплую и тру тело мочалкой со спины.

Блин, какое красивое крупное тело…

– На колени встань. А то в тебе под два метра, не так удобно подпрыгивать.

Мгновенное подчинение почему-то причиняет боль. Тру шею, плечи, руки, и думаю: ты ведь мог помешать мне сбежать, а помог. Поставил себя со мной на линию огня. Зачем? Зачем, Юра?

Мгновенно вздрагиваю. Мне нельзя думать о нем как о человеке, с именем. Иначе мой эксперимент провалится. А я не могу это допустить. Мне нужна правда и я не смогу иначе докопаться до нее.