Нефритовый слон - страница 29

Какие места нужно мазать?

– Кожа вокруг пупка.

– Волдыри есть?

– Да.

– Мажете аккуратно, там, где покраснение. На волдыри ни в коем случае. А что еще?

– Кожа вокруг члена…

– Не понял? Живот? Или тестикулы?

– Они…

– Чем нанесен ожог?

– Горячий воск.

– Понял, заигрались. Волдыри есть?

– Пока вроде не было.

– Все также. Только если пупок лучше мазать ваткой, то во втором случае давите на пальчик и аккуратными мазочками… Вы знаете, что на мужском теле нет более чувствительной зоны, чем яички? Там наибольшее количество нервных окончаний в теле мужчины. И когда там больно, это примерно как родовые схватки у женщины.

– Серьезно?

Я, признаюсь, этого не знала.

– Очень серьезно. Ну или как если бы вы случайно обожгли клитор. Мозг фиксирует адскую боль и фокусирует на ней сознание.

Так что вы не брезгуйте. У мази есть обезболивающий эффект, но лучше взять еще вот это. Дайте ему две капсулы, и намажьте пораженные зоны кожи мазью.

Сейчас никакого трения допускать нельзя. Ни брюк, ни тем более трусов. И пусть отлежится пару дней.

Эк вы заигрались. Кстати, вот еще что: вы бы термометр купили, спиртовые салфетки, спирт, и вот это.

– Транквилизатор? Зачем?

– Затем. На ночь по две таблетки, одну утром, одну днем.

– А зачем ему?

– Не ему, вам. Они обычно рецепторные, но вам так продам. В обычном состоянии женщина мужчине на яйца воск горячий не нальет.

– Мы заигрались…

– Не думаю. Вы хотели сделать ему больно. Но, судя по тому, что среди ночи пошли в аптеку, такбольно вы делать не хотели. А это значит, в вас сидит дилемма. Мужчина-то явно от вас без ума. Не всякой женщине такое позволят…

Или вы того, доминантка?

– Нет…

От такого предположения становится несколько не по себе.

– Вот и я смотрю и думаю, нет. Значит, есть между вами отношения. Он, конечно, в таком случае и не такое б стерпел…

– Вы о чем?

– О том, деточка, что нет в мире ничего более жестокого, чем нелюбовь, мстящая за любовь.

Этот мужчина от вас зависит. Психологически, эмоционально. Потом уже физически. А вы… то ли хотите от него избавиться, то ли думаете, что хотите.

– Хочу…

– Сомневаюсь. Хотели бы, не пошли бы ради него в аптеку. Сказали бы, «Подождешь до утра». А вы пошли.

И неожиданно он повторил фразу, которую недавно я уже слышала и, как мне кажется, сейчас я слышу ее в третий раз:

– Смотри не заиграйся, деточка.

Когда я возвращаюсь, вижу, что он лежит в полузабытьи, кожа на животе у пупка уже вся в волдырях, а в пах и вовсе смотреть страшно.

– Так, нужно принять обезболивающее. Давай, глотай, запивай. Вот молодец.

Так, померяем температуру.

Обычный ртутный термометр показывает тридцать-девять и шесть через шесть минут.

Выдавливаю мазь на тампон и мажу те участки на животе, где не проступили волдыри.

Потом мажу пальцы, обнимаю одной рукой его за ноги, еще не отвязанные, но может пока и не стоит… а то биться начнет, и начинаю осторожно мазать яички.

– Больно, больно, больно, – застонал Юра, прижимая ладони к лицу.

– Сейчас, потерпи, станет легче.

Теперь я рада, что купила спиртовые салфетки.

Волдыри на животе стали лопаться, температура явно ползет вверх. Он уже не стонет, не воет, не плачет, дыхание прерывистое, тяжелое. Похоже, что кое-что мне не посоветовали купить: противовоспалительное.

Перед тем как снова уйти в аптеку, глажу его по волосам.

– Не уходи, Таша…

Он пытается взять меня за руку, я еле уворачиваюсь.

– Я сейчас вернусь.

– Не вернешься, – неожиданно шепчет он. – За что, Таша? Я же ничего не сделал. За что…