Нефритовый слон - страница 4

Я вскидываюсь на это.

– В смысле, если решу? А на что я без денег буду жить?

– Таша…

Вздрогнула, зашипела на него, как змея, он заметил, побледнел, но продолжил:

– Таша, я могу обеспечить тебя всем необходимым и исполнить любой твой каприз…

– Мне от тебя ничего не надо!

– Я дам тебе денег…

– Купить меня хочешь?

– Нет. Думаю, что я тебе должен.

– А я не хочу, чтобы ты был мне должен!

– Понимаю. И все-таки я у тебя в неоплатном долгу, Таша. Тут еще такое дело… они поймут, что мы убежали вдвоем. И вернуть захотят нас обоих.

– Тем более. Это повод разделиться.

– Таш, послушай, вдвоем наши шансы выжить вырастут вдвое. А по одиночке можем пропасть…

– Хм… Я понимаю, почему они захотят вернуть меня. Бесплатная рабочая сила. Да еще и вроде как не до конца отработавшая свой долг. А ты-то им на что? Наберут новых надсмотрщиков. Это нетрудно.

Замечаю в зеркало заднего вида, что сделала ему больно. Хорошо!

– Ну да, нетрудно. Просто я же тоже весь свой договор не отработал. А эти нелюди такого не прощают.

Это я понимаю.

– Таш, позволь мне остаться с тобой. Я могу пригодиться.

Отворачиваю лицо, смотрю в окно.

– Давай решать проблемы по мере их поступления, хорошо?

– Хорошо.

Пока я препиралась с ним, прошел час, и вот она снова передо мной, родная, любимая Москва!

Первая мысль, пришедшая в голову, это уговорить его сначала свозить меня на могилу к маме.

– Юр, слушай, у меня просьба.

– Говори, какая?

– Ты можешь узнать, где могила моей мамы, и свозить меня туда?

Машина замедляется на обочине, он сидит и о чем-то напряженно думает.

– В принципе, узнать возможно. Ты ведь помнишь, в каком хосписе доживала… твоя мама?

– Помню.

– Уверен, что за десять лет хоспис никуда не делся. У них есть архивы. Поднимут их и дадут нам сведения. Единственно…

Он замолкает, думает.

– Единственно что?

– Я думаю, что тебе может быть пока опасно там появляться. Также как и узнавать, что стало с вашей квартирой. Они могут мониторить такую информацию, и тогда точно поймут, что ты здесь. Мне кажется, нужно немного подождать.

– Немного, это сколько?

– Ну, скажем, год.

– Год? Это немного? Десять лет назад мне не дали возможности даже попрощаться с мамой. Она умирала, понятия не имея, что со мной стало.

Он притих, сидит, молчит.

– Понимаю твои чувства…

Господи, да что он такое говорит!

– Ты? Понимаешь? Мои чувства? Лучше молчи.

– Как скажешь.

Вот урод! Надо же, как скажу я, хотя это он десять лет отравлял мое существование. Да, давал поблажки. Но что с того, когда все остальные девушки в бараке подозрительно косились на меня. Сначала. Потом-то поняли, что я всего лишь жертва чужого произвола.

И этот гад ещё смеет вякать что-то про то, что он – понимает.

Только одна мысль, как червяк, подтачивает мою уверенность: этот недавний сон и мамины слова, «Смотри не заиграйся». Не заиграйся во что?

К тому моменту, когда я решаю положиться на Бога в том, что касается разгадки каких-то загадок, подкинутых мне подсознанием, машина снова двигается вперёд.

Когда мы доезжаем до банка (он сам так решил, ехать в банк, потом прятать авто), Юра оставляет меня в машине и идет забирать из ячейки деньги и мобильник для связи с нужными людьми.

Вернувшись, он мне кивает, мол, все хорошо.

Приехав к тому Торговому Центру, где он решил оставить машину, с подземной парковки мы поднимаемся на первый этаж и там в магазине электроники Юра покупает мне мобильник.

Сначала я хотела отказаться, но потом решила, что приму его: это же жизненная необходимость. А что от врага, ну так враг помог мне сбежать. В жизни и не такие фортели бывают.