Специалисты отмечают музыкальность художественных образов Чюрлёниса, созданных кистью, которые удивительным образом отражались, как в зеркале, в его произведениях, записанных на нотном стане.
Звучало море в грани берегов.
Когда все вещи мира были юны,
Слагались многопевные буруны, —
В них был и гуд струны, и рев рогов.
<…>
Повеял ветер в тростники напевно,
Чрез их отверстья ожили луга.
Так первая свирель была царевна
Ветров и воли, смывшей берега…
Константин Бальмонт
ХХ век привнес в художественное искусство тему пустоты, пустой картины, пустого действия, пустого пространства. В строгом смысле эта тема начинается, если говорить о русском авангарде, даже не с «Черного квадрата», который не пустота, а все-таки форма на белом фоне, на пустом белом фоне. Начинает эту тему Наталья Гончарова – «Пустота» 1913 года. Это попытка изобразить ничто, воронку, хотя фактурные изыски в центре свидетельствуют, что это все-таки не пустота. Очень трудно изобразить ничто. Мне даже представилось, что Казимир Малевич, изобразив на холсте белый квадрат, вдруг понял, что ничто, пустоту, вакуум изобразить невозможно. Ему вдруг почудилось, что с холста смотрят небесные силы, изображенные на картине Павла Сведомского «Первый день творения…». Увидев глаза ангелов, Малевич так испугался, что решил закрасить этот белый квадрат, не понимая, что тьмы не существует, потому что между «Черным квадратом» и стоящим перед ним художником или зрителем – сонм небесных сил в окружении клацающих от злобы рогатых и лохматых чудовищ. «Я преобразился в нуль форм, – говорил Малевич о «Квадрате», – и вышел за нуль к беспредметному творчеству».
Любовь – это восход солнца, полдень
долгий и жаркий, вечер тихий и
чудный. А родина его тоска.
Любовь – это старая песенка.
Любовь – это качели радуги,
подвешенные на белых облаках.
Любовь – это мгновение блеска
всех солнц и всех звезд.
Любовь – это мост из чистого золота
через реку жизни, разделяющую
берега «добра и зла».
Любовь – это крепкие белые крылья.
Любовь – это старый сосновый лес
в жаркий полдень, это отдых в лесу
под убаюкивающий шум сосен.
Любовь – это дорога к солнцу,
вымощенная острыми жемчужными
раковинами, по которым ты должен
идти босиком.
Микалоюс Чюрлёнис
Николай Константинович Рерих, одним из первых высоко оценивший Чюрлёниса, много лет спустя писал: «Трудна была земная стезя и Чюрляниса. Он принес новое, одухотворенное, истинное творчество. Разве этого недостаточно, чтобы дикари, поносители и умалители не возмутились? В их запыленный обиход пытается войти нечто новое – разве не нужно принять самые зверские меры к ограждению их условного благополучия?
Помню, с каким окаменелым скептицизмом четверть века тому назад во многих кругах были встречены произведения Чюрляниса. Окаменелые сердца не могли быть тронуты ни торжественностью формы, ни гармонией возвышенно обдуманных тонов, ни прекрасною мыслью, которая нашептывала каждое произведение этого истинного художника. Было в нем нечто поистине природно-вдохновенное. Сразу Чюрлянис дал свой стиль, свою концепцию тонов и гармоническое соответствие построения. Это было его искусство. Была его сфера. Иначе он не мог и мыслить и творить. Он был не новатор, но новый».
Неудивительно, что «ничто» вдруг заняло такое серьезное место в рулетке. За всю историю с момента своего появления игра в рулетку была близка множеству творческих людей. Со свистом летящий шарик, определяющий, кого в следующий момент сделать сказочно богатым, а кого оставить нищим, не давал спокойно уснуть целым поколениям писателей и поэтов, художников, композиторов и режиссеров. Рулетка воспета в песнях, увековечена в картинах и литературных произведениях, о ней снято множество фильмов.
