Некоторое время они говорили о деле. Затем Довесок достал колоду карт. Они играли в юкер, канасту и покер, а поскольку играли на интерес, никто не стал возражать, когда игра стала соревнованием на ловкую сдачу карт с низа колоды и подкидывание карт из рукава. Никто не возмущался, когда в одну из раздач на столе оказались одиннадцать тузов.
– Глядите, сколько времени! – наконец сказал Даргер. – Завтра предстоит тяжелый день.
И они отправились по комнатам.
В эту ночь, засыпая, Даргер услышал, как дверь, соединяющая его комнату и комнату Тони, открылась и закрылась, тихо. Раздалось шуршание простыней, и она залезла к нему в кровать. А затем теплое обнаженное тело Тони прижалось к нему, а ее рука сомкнулась на самой интимной его части. Он мгновенно проснулся.
– Что ты делаешь, ради всего святого? – яростно прошептал он.
Тони неожиданно отпустила его и сильно ударила в плечо.
– Ох, как же это легко для вас, – тихо ответила она. – Как все просто у мужчин! Эта мерзкая старуха пыталась меня купить. Этот ужасный коротышка хотел, чтобы вы позволили ему накачать меня наркотой. Один Господь знает, что на уме было у Пирата Лафита. Заметь, все они делали предложения вам. Никто мне слова не сказал.
На грудь Даргера упали горячие слезы.
– Всю жизнь у меня были защитники-мужчины. Я без них не могла. Мой папочка, пока я не сбежала. Мой первый муж, пока его не сожрали гигантские крабы. Потом всевозможные приятели, а под конец этот подонок Джейк.
– Тебе не о чем беспокоиться. Довесок и я никогда не бросали сотоварища и впредь не бросим. В этом плане наша репутация безупречна.
– Я сама себя в этом убеждаю и, пока светит солнце, верю. Но ночью… ну, последняя неделя была самым длинным сроком, когда я обходилась без мужского тела, чтобы утешиться.
– Да, но ты же понимаешь…
Тони поднялась. Даже в полумраке, озаряемая лишь проникавшим в окно лунным светом, она представляла собой величественное зрелище. А потом она наклонилась, целуя Даргера в щеку.
– Никогда мне еще не приходилось умолять мужчину, но… пожалуйста.
Даргер считал себя человеком чести, но это было единственным искушением, преодолев которое мужчина потерял бы уважение к себе.
Утром Даргер проснулся в одиночестве. Подумал о событиях минувшей ночи и улыбнулся. Подумал об их возможных последствиях и скривился. А затем спустился в столовую, чтобы позавтракать.
– Что дальше? – спросила Тони, когда они подкрепились кофе из цикория, пончиками-бенье и нарезанным беконфрутом.
– Мы заронили в головы всех трех игроков подозрение, что прибыль мероприятия может оказаться куда больше, чем мы предлагаем, – сказал Довесок. – Мельком показали им нашу загадочную юную подопечную, намекнув, что она – ключ к делу. Мы задали им головоломку, которой они не видят решения. Поразмыслив, они могут прийти лишь к одному решению. Что единственная причина, по которой мы получили превосходство, – та, что мы играли с ними поодиночке.
Он сунул в рот последний бенье.
– Так что рано или поздно они объединятся и потребуют от нас объяснений.
– Тем временем… – начал Даргер.
– Понимаю, понимаю. Назад в мою мрачную комнату, раскладывать пасьянсы и читать воодушевляющую литературу, подобающую скромной юной девственнице.
– Важно оставаться в роли, – сказал Довесон.
– Это я понимаю. Но в следующий раз, пожалуйста, делайте из меня что-нибудь такое, что не надо хранить в темноте, будто мешок картошки. Может, племянницу испанского пленника. Наследницу светского льва. Да хоть шлюху, наконец.
