– Я завтра уезжаю. Здесь мне делать нечего. Живя в городе, мне будет легче отыскать Лару. Если вдруг она появится здесь или напишет, позвони мне, хорошо? Ты знаешь номер моего мобильника. Думаю, что Ларка будет держать с тобой связь. Она любит тебя и не допустит, чтобы ты страдала из-за неё. Кстати, знаешь, кто возвращается в село?
– И кто же?
– Степан!
– Лучше бы возвратилась Ларка!
– Кстати, если у тебя появится связь с Ларой, скажи ей…, – тут Арсений замялся, отвёл взгляд в сторону, и, тяжело вздохнув, продолжил,– ты скажи ей, что я люблю её…
Видно было, что Арсению нелегко дались эти слова, он почувствовал себя неловко и быстренько удалился, оставив Светку в замешательстве. «Вот идиот! Почему он не сказал ей об этом раньше? Ничего не случилось бы… А, может быть, он врёт? Чувствует себя виноватым и этим признанием надеется вернуть её домой? Кто его знает… Я скажу Ларке, скажу, лишь бы она объявилась!»
В течении трёх лет Ларка присылала весточки о себе только по праздникам: на Новый Год, на Восьмое марта и на Светкин день рождения. Впрочем, на этих красивых открытках без обратного адреса и почтового штемпеля, брошенных в почтовый ящик Валентины Тимофеевны, Ларка поздравляла свою подругу, желала ей всего самого наилучшего, передавала привет Светиной маме и тёте Вале, о себе же допускала исключительно краткую информацию: «У меня всё хорошо».
И вот теперь вдруг приглашение на свадьбу… «Может быть, у Ларки действительно всё было хорошо? И мы напрасно за неё переживали? Молодец, девчонка! Ой, как мне не терпится увидеть её, порадоваться и поплакать вместе с ней, как в былые времена. Надо быстрее бежать к Степану!». Светка выскочила из калитки и галопом понеслась к дому Степана, расшугав по дороге стройную вереницу гусей. Гусак, идущий во главе семейства, не стерпел такого неуважительного отношения к себе и, громко гаркнув, цапнул Светку за ногу. Она вскрикнула, но не стала выяснять с ним отношения, лишь ускорила свой бег. Гусак, почувствовав правду на своей стороне, какое-то время преследовал нарушительницу покоя, но, так и не догнав её, возвратился к своим оглоедам.
Степан стоял около калитки и увлечённо беседовал с местным «алконавтом». Взглянув на него, Светка сразу подумала о том, что ему не следует знать о Ларкиной свадьбе. Вдруг он появится там и будет всех пугать своим крайне неприятным видом, а Ларка сгорит от стыда. Теперь, избавившись от двух своих жён, Степан перестал быть чужаком в этом селе. С его коронной фразой: «Все бабы – б…» его принимали в любую мужицкую компанию и наливали стопочку самогонки, он с радостью опрокидывал её в своё нутро и продолжал разглагольствовать на данную излюбленную тему. Часто к нему заглядывали друзья – собутыльники, и они вместе колобродили всю ночь, не давая ближайшим соседям спокойно поспать: то и дело из дома Степана доносились какие-то сумасшедшие крики, звон бьющегося стекла, выстрелы из охотничьего ружья и другие шумы неизвестного происхождения. Степан и в лучшие времена не блистал красотой, а теперь и подавно: он весь сморщился, выглядел совсем старичком, а его лицо почти всегда было распухшим и одутловатым от беспробудного пьянства.
– Здрасьте, дядя Стёп!
– А, Светик, привет, какая нелёгкая тебя принесла?
Собеседник Степана, слегка покачиваясь, убрался восвояси.
– Дядя Стёп, мне позвонить надо, можно?
