Пришло время, когда наступил последний день пребывания в нашем очаровательном отеле. Его мы решили посвятить поездке на Гибралтар, от которого нас отделяло всего сто двадцать километров. Я специально не поставил возле приведённого географического названия поясняющего существительного, так как определение этого термина многолико: его можно назвать и городом, и проливом, и полуостровом и даже государством. Википедия определяет Гибралтар как заморскую зависимую территорию Великобритании, находящуюся на скалистом участке южного побережья Пиренейского полуострова. Однако с 1969 года Гибралтар считался независимым государством, но всё равно оно было под юрисдикцией английской королевы Елизаветы II.
Всё отмеченное всего лишь преамбула к тому, что я хотел рассказать ниже. Признаюсь честно, что до момента подъезда к пограничному шлагбауму, я не ведал, что через несколько минут, после проверки документов, мы пожалуем в другое государство. Как только мы совершили это действие, перед нами открылась первая достопримечательность Гибралтара – взлётно-посадочная полоса местного аэропорта. Если, например, в израильском курортном городе Эйлат она проходит в центральной части города и всего на несколько десятков метров отдалена от шоссе, ведущего в Тель-Авив, что само по себе вызывает удивление, то здесь, в Гибралтаре, эта полоса для взлёта и посадки самолётов, просто уникальна. Дело в том, что единственная шоссейная трасса, которая соединяет это, уже английское, государство с Малагой, проходит, не подумайте, что вдоль, а именно поперёк этой полосы. Получалось, что через несколько минут наш Крайслер должен был проехать прямо по аэродрому, по бетонке, которой периодически касаются шасси авиалайнеров. Но не тут-то было. Нам не повезло, прямо перед нами загорелся красный сигнал светофора, и нам пришлось четверть часа ожидать, пока очередной самолёт не зайдёт на посадку. С другой стороны, когда светофор поменял свой цвет на зелёный, было просто интересно на своём автомобиле проехать через полосу, где только что приземлился самолёт.
Считалось, что в Гибралтаре три достопримечательности, скала, макаки и сам город. Нам сказочно повезло: мне удалось бесплатно припарковать машину под каким-то старым мостом у подножия этой «экскурсионной» скалы, что считалось большой удачей. Однако гораздо большим подарком судьбы оказался вид с этой, почти полукилометровой по высоте, обрывистой громадины. С вершины обозревался Гибралтарский пролив, соединяющий Средиземное море с Атлантическим океаном. Символичным являлся тот факт, что это море, которое я вижу каждый день с балкона своего дома в Израиле, находилось в его, можно сказать крайней, восточной части, а сейчас – мы находились на западной оконечности водного потока, который метафорически размещался посредине Земли. Однако для меня было намного значительнее, что с вершины гибралтарской скалы я, впервые в жизни, ясно видел невооружённым глазом очертания африканского континента. Да и немудрено: гид рассказывал, рядом стоящим, экскурсантам, что расстояние между двумя материками в этом месте составляло всего шестнадцать километров. Когда же мои глаза прильнули к подзорной трубе, установленной на вершине, я отчётливо увидел какие-то строения и дорогу, принадлежащие уже государству Марокко. Для меня жителя Евразии, пусть даже издалека, увидеть Африку, было, если и не праздничным, то особым, совсем не рядовым, событием.
